"Виктор Баранец "Главы из книги 'Рыцари и негодяи', опубликованные в номерах 'Совершенно секретно'." - читать интересную книгу автора

бомжи.
- Старик, у тебя полтинника до получки не найдется?
Я ничем не могу помочь, поскольку сам начал рабочий день с обхода
кабинетов. Вот и сейчас по лабиринтам узких подземных коридоров бреду
в соседнее здание. Осталась одна надежда - друг, который служит в
Центре военно-стратегических исследований ГШ. На его рабочем столе
огромная секретная карта, облепленная роями цифр и букетами стрел. В
том месте, где турецкая пехотная дивизия предположительно должна
прорваться к Воронежу, лежит отрывной листок календаря, на котором от
руки написано: "Иванову - 100, Петрову - 500, Сидорову - 750"...
- Ты, случаем, не богат? - опережает меня стратег, который больше
озабочен собственным безденежьем, чем возможным прорывом турок.
По тому же маршруту возвращаюсь обратно. А навстречу -
замминистра обороны генерал армии Константин Иванович Кобец.
Неспешная, уверенная походочка, ухоженные волосы, крупное красноватое
личико без признаков недоедания и какие-то тяжелые глаза. Каждый раз,
когда встречаюсь с этим человеком, почему-то испытываю недобрые
чувства. Есть у нас такие генералы, при встрече с которыми у меня в
голове мелькают разные нехорошие слова. Уже пятый год за Кобецом
тянется длинный шлейф слухов: его фамилия называется в числе лиц,
некогда занимавшихся грязными делишками в неком
криминально-коммерческом "Информационном агентстве" при участии
знаменитого шулера Димы Якубовского, его уличили в причастности к
нечистоплотной сделке, связанной с продажей коммерческой фирме
минобороновского 25-этажного дома в Северном Чертанове, о его
сказочной даче в Архангельском рассказывают легенды. Не так давно
всплыли какие-то "церковные документы" с его подписью... Уже ни для
кого не секрет, что Кобец имеет надежную крышу в кремлевских кругах и
потому его никто не трогает.
Мы идем навстречу друг другу. На мне нет головного убора, и
потому я по уставу обязан прижать руки большими пальцами к бедрам и
поворотом головы отдать честь. Честь отдавать не хочется. Потому ныряю
в боковой выход...
Я возвращаюсь в кабинет и начинаю зло рыться в столе в надежде
откопать среди вороха бумаг брикет венгерского рыбного бульона.
Голодная генштабовская мышь уже отгрызла половину моей порции. Стакан,
вода, кипятильник. И я уже похож на облизывающегося кота, ожидающего
смачного куска с хозяйского стола.
С нами что-то происходит.
В памяти, как в калейдоскопе, мелькают лица и гарнизоны... Я
видел плачущего полковника Генерального штаба: его жена тайком продала
любимца семьи, голубого немецкого дога, чтобы купить билет до
Хабаровска, - надо было срочно лететь на похороны отца. Мой друг из
Питера, всю офицерскую жизнь помешанный на старинных книгах и
собравший редкостную домашнюю библиотеку, сегодня втихаря от домашних
приторговывает на книжных развалах на Невском. В Тихом океане
американские матросы с палубы корабля показывали нашим военным морякам
свои белые и черные задницы под безудержное ржание офицеров. А
каких-то пять-шесть лет назад они отдавали честь нашему
военно-морскому флагу... В ракетной шахте под Нижним Тагилом я видел