"Александр Барков, Геннадий Цыферов. А будет ли удача? " - читать интересную книгу автора

экспедиции будет и иной дневник. Наверное, более веселый..."


Глава III. ПИСЬМО НА РОДИНУ

Дорогая моя Наденька! Бесценный и единственный друг мой!
Наконец-то, закончив дела дневные, могу спокойно поведать Вам о том,
что случилось со дня отбытия моего в Персию. Прежде всего спешу сообщить,
что я жив и здоров. Правда, на минувшей неделе было занемог, но, благодаря
заботам и стараниям господина Гмелина, бог даст, теперь болезнь меня
оставит совсем.
Письмо Ваше, кое я успел получить в Астрахани, чрезвычайно меня
утешило. Так живо напомнило мне оно мою прошлую жизнь, Петербург.
Наденька, вы спрашиваете меня о причине моего столь внезапного
отъезда. Не может быть! Неужели вам до сих пор ничего не известно?
Клянусь вам, я не виноват, не я хотел этой дуэли. Произошло все
случайно.
Когда я входил в гостиную к Осиповым, господин Н., не заметив меня,
изволил непочтительно отозваться о Вашей матушке. Я заставил его повторить
свои слова и дал ему пощечину. На другой день мы дрались.
Вы знаете, Н. - известный дуэлянт и бретер. К сожалению, он близкая
родня князю Михаилу и ему всегда все сходит с рук. Но меня-то, я знал, не
помилуют. Тем более, тяжелое ранение соперника... И я уехал. Сами
секунданты помогли мне в этом. Один из них дал мне рекомендательное письмо
к господину Гмелину, начальнику персидской экспедиции.
Итак, Ваш покорный слуга теперь член научной экспедиции. Начальник
мой - человек молодой. И для меня сейчас он не столь начальник, сколь
друг.
Гмелин невелик ростом, худ телом. Высокий лоб, твердый подбородок,
пышные бакенбарды, но губы... губы совсем детские.
Как все ученые, Гмелин немного рассеян, в обхождении же весьма
вежлив. Люди его чтут и любят, при случае же, однако, не прочь подшутить
над его слабостями. Но господин Гмелин, к чести его сказать, не обижается.
Нрава он самого незлобивого, но в то же время твердого. В том я не однажды
сумел убедиться.
Конечно, Гмелин человек далеко не светский. Однако беседы с ним меня
поражают. В них всегда виден острый ум, а вместе с тем душа чувствительная
и нежная.
Не скрою, Наденька, я рассказал ему все о нашей любви. Гмелин с
чувством пожал мне руку. Вот уж, признаться, никогда не думал, что где-то
в далекой Персии встречу родственную мне душу и сердце.
Помните немецкого дипломата графа С.? Как тогда в гостиной Вашего
батюшки он говорил о Персии? Райские птицы, райские сады, венчающие горы.
Смею Вас уверить, ничего подобного здесь нет. Горы большею частью
голы. Кое-где по ним, как гнезда ласточек, лепятся дома, по-восточному -
сакли. Снизу сакли похожи на лестницы, и по сему поводу казаки наши шутят:
персы живут под лестницами. Выше саклей на горах снег. Снегу много, и его
следует опасаться. Однажды на наших глазах был обвал. Персидскую повозку
вместе с возницей накрыло снегом, она несколько раз перевернулась и с
превеликим шумом сверглась вниз. Спасти ямщика, безусловно, никто не смог.