"Клайв Баркер. Они заплатили кровью (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

убийцы.
Жук с переливчатой спинкой, пытаясь выбраться сквозь москитную сетку,
жужжал по комнате; наконец, утомившись, жук спустился и сел Стампфу на
лоб. Ползая, он пил из пор; по его следу кожа Стампфа трескалась и
расползалась в множество маленьких язв.

***

В деревушку индейцев они добрались к полудню. Поначалу им показалось,
что деревня покинута; только солнце, как глаз василиска, глядело на них с
неба. Локки и Черрик направились к поселку, оставив Стампфа, который
страдал дизентерией, в джипе, подальше от зноя. Черрик первым заметил
ребенка. Мальчик со вздутым животом, лет пяти, лицо которого было
раскрашено яркими полосами красной растительной краски уруку, вышел из
своего укрытия и начал разглядывать пришельцев: любопытство оказалось
сильнее страха. Черрик и Локки застыли в ожидании. Один за другим, из-под
хижины и деревьев, появились индейцы и вместе с мальчиком уставились на
незнакомцев. Если на их широких, с приплюснутым носом, лицах и было
какое-нибудь выражение, Локки не мог его уловить. Этих людей - а всех
индейцев он считал за одно гнусное племя - невозможно было постичь; ясно
было только, что они хитрые бестии.
- Что вы здесь делаете? - спросил он. Солнце палило нестерпимо. - Эта
земля наша.
Мальчик с интересом смотрел на него снизу вверх. В его миндалевых
глазах не было страха.
- Они тебя не понимают, - сказал Черрик.
- Тащи сюда Краута. Пусть он им объяснит.
- Он не может двинуться с места.
- Тащи его сюда, сказал Локки. - Мне наплевать, пусть хоть совсем
захлебнется своим дерьмом.
Черрик вернулся на дорогу. Локки продолжал стоять, переводя взгляд с
хижины на хижину, с дерева на дерево, и пытался подсчитать, сколько там
было индейцев. Он насчитал не более трех десятков, из которых две трети
было женщин и детей. Потомки тех многотысячных народов, что когда-то
бродили по бассейну Амазонки, теперь эти племена почти исчезли. Леса, в
которых они жили многими поколениями, вырубались и выжигались;
восьмирядные скоростные магистрали пересекали их места охоты. Все, что
било для них свято - нетронутая дикая природа и они как ее часть -
вытаптывалось и подвергалось насилию: они были изгнанниками на собственной
земле. И все же они терпеливо выносили своих новых сюзеренов и их ружья.
Только смерть могла бы убедить их в поражении, подумал Локки.
Черрик обнаружил Стампфа лежащим, как мешок, на переднем сиденье
джипа; его измученное лицо было еще более несчастным.
- Локки тебя требует, - он тряс немца, пытаясь вывести его из
прострации. - Они все еще в деревне. Ты должен поговорить с ними.
- Я не могу двинуться, - застонал Стампф, - я умираю...
- Локки велел доставить тебя живым или мертвым, - сказал Черрик. Со
Стампфом его объединял страх перед Локки; и, пожалуй, еще одна вещь:
жадность.
- Я чувствую себя ужасно, - продолжал ныть Стампф.