"Клайв Баркер. Страх (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

сказал, договорились?
Стив нехотя кивнул. В конце концов, это обещать он мог: с кем ему
поделиться причинами своей тревоги без риска стать посмешищем?
Куэйд, удовлетворенно усмехнувшись, оставил Стива наедине с мыслью о
том, что он помимо своей вали вступил в некое тайное общество с
неизвестными ему целями. Куэйд заключил с ним договор, который чрезвычайно
беспокоил Стива.
В течение последующей недели он напрочь забросил учебу, лишь дважды
посетив университет, при этом двигаясь украдкой, моля Бога, чтобы ему не
повстречался Куэйд.
Предосторожности, однако, были излишними. Однажды он действительно
заметил Куэйда во внутреннем дворике, но тот не обратил на Стива ни
малейшем внимания, поглощенный оживленным разговором с Черил Фромм,
которая то и дело закатывалась звонким хохотом. На ее месте он бы не вел
себя столь беззаботно наедине с Куэйдом, подумал Стив. Ревность уже давно
покинула его, вытесненная совсем иным чувством.
Стив, избегая лекций и оживленных университетских коридоров, имел
достаточно времени для размышлений. Словно язык, что так и тянется к
больному зубу, мысли его то и дело вертелись вокруг одного предмета. А еще
в памяти частенько возникали картинки из детства.
В шесть лет Стив попал под автомобиль. Раны были не опасными, однако
вследствие контузии мальчик частично потерял слух. То, что он внезапно
оказался отрезанным, пусть и не совсем, от окружающего мира стало
настоящей пыткой, тем более, что малыш не мог понять, за что ему такое
наказание. Казалось, что оно - навечно.
Совсем недавно его окружал мир, полный звуков, смеха, голосов, и
вдруг он оказался будто внутри громадного аквариума, а вокруг плавают
рыбы, нелепо улыбаясь и беззвучно разевая рты. Хуже того: Стивена замучил
звон в ушах, временами переходивший в рев, а голову наполняли
разнообразные неземные звуки, свист и скрежет - отдаленное эхо окружающего
мира. Иногда же ему казалось, что голова вот-вот разлетится на мелкие
кусочки из-за работающей внутри, грохочущей бетономешалки. В такие минуты
он был на грани паники, не способный что-либо воспринимать и тем более
соображать.
Но хуже всего было по ночам, когда невыносимый звон будил его в такой
уютной (раньше, до несчастного случая) кроватке. Он в ужасе, покрытый
липким, горячим потом, раскрывал глаза и, весь дрожа, всматривался в
темноту. Как часто он молил хотя бы о недолгом облегчении, о тишине в
раскалывающейся от звона голове, уже и не надеясь когда-нибудь снова
услышать человеческие голоса, смех, все богатство звуков окружающего мира!
Он так был одинок в своем аквариуме...
Одиночество - вот начало, середина и конец его страха. Одиночество и
невыносимая какофония в голове. Душа его превратилась в пленника глухого,
страдающего тела.
Как смог малыш вынести такое? Иногда по ночам он рыдал, как ему
казалось, совершенно беззвучно. Тогда вбегали в его комнату родители,
зажигали свет и, конечно же, старались как-то помочь ему, утешить его, вот
только их встревоженные, склонившиеся над ним лица напоминали ему морды
огромных, безобразных рыб, бесшумно разевающих рты. В конце концов мать
научилась успокаивать его, по крайней мере ее прикосновения прогоняли