"Джулиан Барнс. По ту сторону Ла-Манша" - читать интересную книгу автора

Такой ответ рассердил ведущего, и он принялся атаковать романиста. "Я этой
книги не писал, - повторял тот всякий раз, а дымовая завеса сигареты
затуманила его свитер с высоким воротом и опушенную усами улыбку. - Эту
книгу написал мой кот". Мы все посмеялись этому изысканному подначиванию.
Мне следует предупредить вас, что никакой coup[102] нас не подстерегал.
Ни блеска молний в ночном небосводе, ни feux d'artifice[103] или вторжения
мимов. Никто не направился, мифически простерши руку, к настенному зеркалу,
чтобы исчезнуть в нем и за ним, не было никаких visiteurs du soir.[104] Не
было и coup в чисто французском смысле слова: ни жаркого эпизода со стройной
confГ(C)renciГЁre
Когда взлетевший самолет завершил свой первый вираж и выравнивающееся
крыло стерло Пюи-де-Дом, я вспомнил фамилию французского писателя, который
написал автобиографию своего кота. Я также вспомнил свою реакцию на него,
когда сидел рядом с ним в студии, - дырка с претензиями, подумал я, или
что-то примерно в том же роде. Французские писатели, которым я верен,
следуют от Монтеня к Вольтеру, к Флоберу, к Мориаку, к Камю. Нужно ли
говорить, что я не смог прочесть Le Petit Prince, а почти всего Греза нахожу
тошнотворным? Я сентиментален по отношению к ясности мысли, чувствителен по
отношению к рациональности.
Когда я был подростком, то часто проводил каникулы с родителями в
автомобильных путешествиях по Франции. Я не видел ни единой картины Боннара.
Единственным сыром, который я соглашался есть, был грюйер. Я приходил в
отчаяние от того, как они губили помидоры уксусом. Я не понимал, почему
сначала нужно съесть все мясо, а только потом вы получали овощи. Я
удивлялся, почему они кладут состриженные концы травы в свои омлеты. Я не
терпел красного вина. И это были не только пищевые идиосинкразии. Меня
пугали язык, постели, отели. На меня воздействовали скрытые напряжения
семейного отдыха. Говоря проще, я не чувствовал себя счастливым. Как
большинству подростков, мне требовалась наука воображаемых разгадок. Или же
всякая ностальгия - фальшь, раздумывал я, а любая сентиментальность - от не
восчувствованных эмоций?
Жан-Люк Казес, как я установил по энциклопедии, был писателем,
придуманным группой OULIPO, и использовался как ширма для всяческих
провокационных и эпатажных затей. Marrant по-французски значит "шуточный",
как я, разумеется, знал и до моей поездки - где еще, по-вашему, могла
произойти патафизическая встреча? С того дня я не встречал ни одного из
других ее участников, что неудивительно. И я все еще не побывал ни на одной
литературной конференции.


ДРАГУНЫ

Dragons. Перевод И. Гуровой

Пьер Шеньи, плотник, вдовец, мастерил фонарь. Стоя спиной к двери своей
мастерской, он осторожно вставил четыре стеклянных прямоугольника в пазы,
которые он прорезал и смазал бараньим жиром. Они скользили гладко и пришлись
как раз впору: пламя будет надежно защищено, а фонарь, если потребуется,
будет светить во все стороны. Но Пьер Шеньи, плотник, вдовец, кроме того,
вырезал три буковые панели точно такого же размера, как стекла. Если их