"Джулиан Барнс. По ту сторону Ла-Манша" - читать интересную книгу автора

к Аррасу. Оттуда, как бы с вершины узкого островерхого треугольника, в южных
оконечностях которого находятся Альбер и Перонн, она пускается в свой
неизменный торжественный объезд лесов и полей, где десятилетия назад
английская армия перешла в контрнаступление, чтобы облегчить тяжкое
положение французов под Верденом. Во всяком случае, с этого все началось.
Теперь-то историки наверняка толкуют события иначе, на то они и историки; но
ей ведь уже не нужно ни приводить убедительные доводы, ни отстаивать
определенную позицию. Она дорожит тем, что запало ей в душу еще в ту пору:
некий стратегический план, твердая вера в отвагу бойцов и боль за павших.
Тогда, в первое время, ей помогала причастность к общему горю: в
утренней, похожей на газовое облако мгле, которую не могло рассеять чахлое
ноябрьское солнце, вокруг были жены, матери, товарищи, множество высоких
армейских чинов и горнист. Потом она стала поминать Сэма иначе: это
превратилось в работу, в определенный ритуал; на смену мукам и славе пришло
понимание отчаянной бессмысленности не только его гибели, но и ее поклонения
его памяти. В этот период она жаждала одиночества, чтобы эгоистически
сладострастно предаваться горю: Сэм - ее утрата, только ее, это скорбь,
недоступная для других. Нимало не стыдясь, она так прямо и говорила. Но
теперь, спустя полвека, эти чувства вошли в ее плоть и кровь. Горе стало
посохом, необходимой опорой; она и помыслить не может передвигаться без
него.
Обойдя Эрбекур и Девоншир, Тисл-Дамп и Катерпиллер-Вэлли, она с
неизменно тяжелым сердцем направляется к огромному краснокирпичному
мемориалу в Тьепвале. Да, триумфальная арка, но в честь какого триумфа? -
размышляет она; что это, торжество над смертью или торжество смерти? "Здесь
поименно перечислены офицеры и рядовые Британской армии, павшие в боях на
Сомме в июле 1915 - феврале 1918; по прихоти военной судьбы они в отличие от
товарищей по оружию не были опознаны и похоронены с почетом". Высоты
Тьепваля, Позьерский лес, Альбер, Морваль, Женши, Гиймон, Анкр,
возвышенности под Анкром, Хай-Вуд, Дельвильский лес, Бапом, кряж Базантена,
Миромон, высоты Транслуа, Флер-Курслет. Одна битва за другой, каждая
удостоена своего лаврового венка из камня, своей части стены; имена, имена,
имена. "Пропавшие без вести на Сомме" - узаконенные настенные росписи
смерти. Этот монумент, созданный по проекту сэра Эдвина Лученса,[64] всегда
вызывает в ней тягостное чувство. Невыносимо даже думать о тех, кого
разорвало снарядами на неопознаваемые клочки, поглотило раскисшей грязью;
вот только что они были здесь, целые и невредимые, каждый при полевом ранце
и гетрах, кисете и пайке, каждый полон своих воспоминаний и надежд, своего
прошлого и будущего, - а в следующий миг только лоскуток ткани защитного
цвета или осколок берцовой кости подтверждает, что они и впрямь жили на
свете. Бывало и еще хуже: сначала владельцев некоторых имен, опознав,
хоронили с почестями, каждого на отдельном месте, под именной плитой, но в
очередном сражении артиллерия по небрежности вдребезги разносила временный
погост, во второй раз уничтожая их, уже окончательно. Тем не менее все эти
клочья плоти и защитной ткани - и от недавно убитых, и от полностью
разложившихся тел - свозились сюда и с полным снаряжением, под безупречно
ровными шеренгами надгробных камней зачислялись навечно во вновь
сформированную часть пропавших без вести. В том, как они исчезали, и в том,
как их возвращают из небытия, есть что-то для нее непереносимое: ей чудится,
что армия, с такой легкостью их отбросившая, теперь решила не менее