"Наталья Баранская. Проводы " - читать интересную книгу автора

Муж терзал Лельку двумя страстями - требованьем чистых рубашек и
ревностью. Рубашки она проклинала, а ревность - приветствовала. Ревность
овевала ветром романтики ее до жути повседневную жизнь. Лелька вспоминала
директора. Она обязательно расскажет Венчику про его сиропный взгляд... И
как потом... когда они пили чай, директор положил руку на спинку ее стула и
шепнул ей в самое ухо: "Налейте мне чаю - из ваших ручек он слаще..." Нет,
не так. "В ваших ручках чай превращается в вино..." Или, может, так: "Ваш
чай пьянит меня, когда я смотрю на вас". Ага, неплохо придумано!
Наконец-то ее поворот. Все же на прощанье она пытается утешить Якова
Моисеевича:
- Что вы так разгоревались об Анне Васильевне, - как о покойнице все
равно. Нехорошо даже. Вышел человек на пенсию... так ведь это же счастье! Да
если бы мне сейчас дали пятьдесят пять рублей и сказали: "Вы свободны,
товарищ Морковкина" - да я бы...
- Не болтай ерунду, - оборвала ее Людмила, - вот лучше сговоримся всей
бухгалтерией да и сходим к ней в гости на той неделе.
- Точно, - обрадовалась Лелька, - ну, пока!
Вскоре свернула и Харитонова. Яков Моисеевич пошел дальше, и, как
остался один, тотчас мысли его вернулись к тому майскому дню.

Сразу же после Майских праздников директор комбината Шавров вызвал
Якова Моисеевича к себе.
- Добрый день, Яков Моисеевич, - приветствовал его директор, протягивая
ему руку и подвигая серебряный портсигар, - закуривайте!
- Благодарю вас, Павел Романович, я не курю, - отвечал Яков Моисеевич,
притрагиваясь двумя пальцами к левой стороне груди, что означало: сердце не
позволяет.
- Я хотел спросить, Яков Моисеевич, есть у вас в бухгалтерии сотрудники
пенсионного возраста? Разумеется, не о вас речь. - Директор улыбнулся своей
шутке: без Якова Моисеевича комбинат обойтись не мог, он сам называл его
"бухгалтером высшего пилотажа".
- Так как насчет старушек в вашем гареме, а?
Яков Моисеевич отвел глаза. Не хотелось ему говорить об этом. Он
попробовал отшутиться.
- В моем гареме все молоды, а те, кто постарше, еще моложе молодых, -
сказал он уныло.
Но директор уже не был расположен шутить. Заглянув в какой-то листок,
он перешел к делу:
- Есть у вас счетовод Косова, с девятьсот седьмого года. Я думаю, ей
пора на отдых. Какой у нее оклад - семьдесят? Ну потеряет она немного рублей
пятнадцать - восемнадцать.
- Она хороший работник, - возразил главбух.
- У вас нет плохих, я вас знаю. А впречем, если есть плохие, давайте от
них избавляться. Так есть кто-нибудь конкретно на выход?
Яков Моисеевич молчал.
- Ну, хватит переживать, - примирительно сказал директор. - Как я
понимаю, Косова самая подходящая кандидатура. Пора уж ей отдохнуть! Старику
своему пироги будет печь, внуков нянчить.
- Муж у нее погиб на войне.
- Так это когда было! Двадцать лет как война кончилась. Она небось