"Наталья Баранская. У Никитских и на Плющихе " - читать интересную книгу автора

прошли.
"Почему у нас в доме так плохо?" - думала Таля.
Посреди комнаты все еще стояла железная печка-буржуйка, пахнущая
остывшей гарью, хотя батареи давно давали тепло. У двух стен, под углом -
железная некрашеная кровать и деревянный топчан под серыми байковыми
одеялами. На квадратном столе, покрытом газетами, чашки, пустая сахарница,
тарелка с засохшим хлебом. Окна без занавесок упираются в кирпичную глухую
стену. Вместо шкафа - два ящика один на другом, покрытые какой-то полосатой
тканью, рядом горка из корзины и двух чемоданов...
Таля поднялась, открыла форточку, вынесла в кухню посуду, потом сорвала
со стола и скомкала газеты. Она схватила было веник, но передумала и
принесла ведро с тряпкой.
Таля вспомнила старый разговор с мамой. "Почему мы не стелем скатерть
каждый день?" - спросила как-то в праздники Таля. "Разве это так важно -
скатерть? - ответила вопросом мама. - Не в этом счастье". Таля тогда
особенно не вдумывалась в ее слова, "Мама так мало бывает дома, вот ей и все
равно", - решила она. Сейчас она объяснила это по-иному. "Мама не любит наш
дом, потому что в нем нет папы". Ей вспомнился какой-то другой дом, не этот,
на Плющихе, и не тот; у Никитских, а третий, далекий дом раннего детства -
солнечный и теплый.
Рано утром, когда Таля только начинает просыпаться, мама уходит на
работу. Она фельдшерица на медпункте большого завода. Но, кроме работы, у
нее еще куча всяких дел и нагрузок. То она на заседании ячейки, то на общем
собрании, то ведет политзанятия, то в женотделе, то ее вызывают в райком, то
она едет на субботник... Даже в выходной у нее дела - надо идти кого-то
"обследовать", у кого дети не устроены, кто ждет очереди на жилплощадь, кому
надо выдать пособие.
Таля знает о маминых делах, у них так принято - говорить, кто куда
уходит и когда придет. А еще мама рассказывает о многом, что видит за день.,
"Ты представь себе, - говорит мама взволнованно, - открывает мне дверь вот
такой мальчуган, на табуретку влезает, чтобы замок достать, а в комнате на
полу сидит девчушка - совсем кроха, оказывается, он еще за ней смотрит, пока
мать на работе, и кормит из соски. Оба мокрые, холодные, - ужас!"
Мамины дела идут за ней следом. Нередко прибегают к ней взволнованные
женщины - молодые, пожилые, - им нужен срочно мамин совет. Иногда мама
просит Талю выйти почитать на кухню, иногда уводит туда свою гостью. Они
говорят вполголоса, а потом, провожая посетительницу, мама скажет громко
что-нибудь вроде: "Так ты уж не сдавайся, делай, как решила", или "Вот
узнаем все у юриста, тогда будем действовать", или же просто: "Не вешай нос,
держись!" Таля не расспрашивает, она знает - чужих дел мама не рассказывает.
И так Тале ясно - мама нужна очень многим людям и отдает им все свое время.
Редкий день приходит она домой раньше девяти-десяти вечера, а тут еще надо
что-то постирать, зашить, сварить. "Вот тебе и скатерть!" - размышляла Таля,
протирая пол мокрой тряпкой.
Но все же, когда была вымыта посуда и даже вычищен старый эмалированный
чайник с забитым носиком, Таля открыла чемодан и достала голубую скатерть -
единственную в их хозяйстве. Она застелила стол, поставила на него чашки,
вымытую до блеска сахарницу, полный кипятку чайник.
В кухонном столе она взяла горстку вермишели и сварила ее с солью.
Масла нигде не было. Зато нашлась нераспечатанная пачка чаю. Съев половину