"Пол Баррел. Королевский долг " - читать интересную книгу автора

не было центрального отопления, и в моей спальне было так холодно, что,
просыпаясь по утрам, я замечал, что капельки конденсата на окне превратились
в лед.
Полагаю, в новом доме ванная была единственной роскошью - в доме, где
вся жизнь проходила, так или иначе, в задней комнате. Полы не были застелены
ковровым покрытием: на них был обычный линолеум, на котором кое-где лежали
плетеные коврики. На серванте стоял черно-белый телевизор. Отец приладил к
сковороде проволоку, соорудив, таким образом, самодельную антенну, и
привесил ее к стене. Как ни странно, она принимала разные передачи, хотя
картинка часто была нечеткой и искаженной. При помощи этого изобретения я
мог смотреть по Би-би-си свою любимую передачу "Посмотри с мамой" [2], с
Вуден Топс или Биллом и Беном. Попозже мы всей семьей усаживались у
телевизора и смотрели "Субботний вечер в лондонском Палладиуме", с лучшей
ведущей страны Дэнни ла Ру.
Когда мы были детьми, половину времени у нас занимали разные
обязанности. Даже когда мы еще не ходили в школу, в пять лет, мы должны были
помогать по дому. В понедельник - "день чистоты" - я помогал маме стирать
все, что накопилось за неделю. Я смотрел, как она, окуная руки в мыльную
воду, запихивает в кадку грязную одежду. Когда она подкладывала мокрое белье
под валики, чтобы его отжать, я крутил ручку. Вторник был "днем меди" - мы
доставали из шкафов все медные вещи и клали их на стол, на импровизированную
скатерть из газеты. Руки и ногти у мамы быстро чернели, и я всегда помогал
ей натирать узоры. Наступит день, когда я буду натирать до блеска
ге-оргианское серебро для самой королевы, а не медные узоры для мамы. В
нашем доме были две очень ценные вещи: деревянные часы на каминной полке,
все мое детство отбивавшие каждую четверть часа, и огромное фортепьяно в
большой гостиной. Раз в неделю на нем играли - когда местная швея, подруга
матери Гледис Лиари приходила к нам со своим другом Уинифредом Ли. Они пели
нам с братом песни из известных водевилей.
Мама была великолепной хозяйкой. Каждое утро она чистила камин, мыла
ступеньки карболовым мылом, протирала окна, окуная тряпку в воду с уксусом,
и стирала тюлевые занавески.
Денег всегда не хватало. Фрукты у нас были только тогда, когда кто-то
болел. В восемь лет я заболел желтухой, и мне впервые купили апельсины,
виноград и бананы. Если какой-то семье было заведено, чтобы в буфете все
время стояла чаша с фруктами, мы считали это пижонством. Живые цветы в вазе
появлялись в доме, только если кто-то умер.
Когда к нам приходили газовщики или электрики, это сулило лишние
деньги. За все услуги мы платили при помощи счетчика, который принимал
монеты. Когда появлялись представители этих служб, деньги, скопившиеся в
счетчике, высыпали на кухонный стол, подсчитывали и складывали в кучки. Мама
следила за всем этим процессом, как ястреб, - она надеялась, что по счету
набежало меньше, чем оказалось в счетчике. Поэтому счетчик всегда был для
нас своеобразной копилкой.
Каждую пятницу отец приносил домой зарплату, и мама тут же хватала ее.
Часть она клала в чайничек для заварки - это на ренту, а часть выдавала
отцу; он отправлялся в кафе, целый час стоял в очереди и наконец покупал
навынос жареную картошку с мясом: мы всегда ели в конце недели жареную
картошку с мясом. Деньги часто заканчивались до очередной зарплаты, но в
магазинчике на углу маме давали в долг, а в кооперативе у нее был счет, от