"Марк Барроклифф. Подружка №44 " - читать интересную книгу автора

"Впрочем, не мне судить".
Тогда я поинтересовался, откуда он это знает, если ни разу не поднимал
на нее глаз.
- Знаю, и все, - буркнул Джерард.
К девушкам Джерард имеет претензии по великому множеству поводов:
ношение модной одежды, излишняя смелость в американском смысле слова,
слишком густая растительность на лобке, пушок над верхней губой, избыточный
вес, чрезмерная худоба, недоброе лицо (я бы сказал, унылое), вздорность,
пристрастие к духам "Пуазон" (тут он прав), хождение в спортзал, неряшливый
вид, отсутствие инициативы в сексе, чрезмерная активность в постели,
разговорчивость, неумение связать двух слов. Худший грех в его
представлении - возраст, а точнее - недостаток свежести. Женщин своего
возраста, то есть тридцатидвухлетних, он просто не воспринимает. Да и вообще
не считает достойным внимания тело девушки старше двадцати пяти. "Есть, -
утверждает он, - существенная разница между телом двадцатидвухлетней и
двадцатисемилетней". От этих размышлений он впадает в уныние, ибо при таком
подходе, даже если ему было суждено встретить девушку своей мечты, со
временем она неминуемо утратила бы для него всю привлекательность. Больше
всего он боится подойти к сорокалетнему рубежу рука об руку с обрюзгшей,
немолодой женой, хотя, по-моему, это значит, что он плохо знает себя. Прожив
с женщиной года два, Джерард, пожалуй, сообщил бы ей, что она стареет и
дурнеет, и спросил, что она намерена предпринять. Сам он ни на какие уступки
не пойдет, а о пластической хирургии я от него доброго слова не слышал.
Да, Джерард панически боится постареть. Вероятно, потому ни с одной из
своих подруг он не встречался более трех раз. Когда притуплялось чувство
новизны, он замечал, что нос у девушки какой-то странный, или она полновата,
или у нее не очень хорошая кожа, или что-нибудь еще. Сам я научился
благополучно преодолевать критическую отметку третьего свидания, призывая на
помощь всю свою фантазию, но, как правило, через полгода начинаю рассуждать
точно так же, как Джерард. И дело не в том, что я вдруг замечаю дефекты
кожи, просто мне приедается делать одно и то же день за днем. Любопытно, а у
женщин как? Надо будет спросить. Моя неудовлетворенность, пожалуй,
объясняется скукой, а вот у Джерарда - не знаю. Он способен тосковать о том,
что еще не произошло. Первый поцелуй для него - худший, ибо его свежесть и
совершенство обесценивают все последующие.
Помню, как-то он мне сказал:
- Вот, например, ты первый раз снимаешь с нее лифчик. Всегда ведь
стремишься повторить этот первый раз, верно? Но уже ничего не вернешь, не
вернешь волнения при виде чудесных, упругих грудок - при условии,
разумеется, что грудь действительно красивая.
Я тут же вспомнил о скупом, дрожащем над грудой сокровищ, или о
наркомане, рассказывающем, как первый раз укололся, и мне почему-то
неудержимо захотелось вымыться. Хотя, наверное, у меня, как и у Джерарда,
есть свои заскоки, ибо я ни разу не влюблялся без памяти. Вероятно, поэтому
до сих пор и не женат.
Мама регулярно нападает на меня за преступное небрежение к браку; отец
высказался только раз. "В мое время ты уже был бы женат", - буркнул он.
Далее подразумевалось: "Или так и жил бы девственником". Папа совершенно не
завистлив, но я на всякий случай счел за благо признаться ему, сколько у
меня было женщин, добавив десяток для красного словца. Он обиженно засопел и