"Марк Барроклифф. Подружка №44 " - читать интересную книгу автора

Не задумываясь, я выдал секретарше одну из моего богатого набора
душещипательных историй, настоятельно требуя вызвать Лидию с совещания.
Между нами говоря, девять из десяти подобных сборищ ничем не отличаются от
обычного трепа с коллегами за жизнь. Секретарша сочувственно ахала, мялась,
но тут я зашел с козыря, сообщив ей о смерти близкого друга, и она, шмыгая
носом, побежала за Лидией. Вот чего понять не могу. Да, я сказал ей, что
умер человек, которого она знать не знает, и этого оказалось достаточно,
чтобы она прослезилась. Он был моим соседом по квартире, и то я не плакал,
хотя вообще-то плачу легко. А ей, чтобы расстроиться, хватило одной мысли о
том, что кому-то больно. Я не говорю, что это неправильно, просто не
понимаю; хотя, возможно, именно благодаря таким, как она, процветают
кампании по сбору средств на нужды детей. Должен признаться: когда я слышу,
что в пользу детей-инвалидов собрано еще сколько-то тысяч фунтов, у меня
возникают недостойные мысли. По-моему, правительство не должно допускать
подобных акций без уведомления:
"Прежде чем жертвовать деньги, вспомните, что дети растут и становятся
взрослыми, теми самыми взрослыми, которые убивают, воруют и работают
ведущими дневных телепередач. Спросите себя, кому вы помогаете. А потом
ступайте в пивную и пропейте эти деньги на здоровье".
Я опасаюсь сентиментальных людей с тех пор, как, учась в выпускном
классе школы, работал садовником в очень богатой семье. Они владели
недвижимостью, сдавали внаем несколько домов. Мать семейства одевалась в
розовое и собирала мягкие игрушки - у нее была огромная коллекция. Так вот:
в конце концов эта чувствительная дама села в тюрьму за неоправданно
жестокое обхождение со злостными неплательщиками. Поэтому теперь я живу по
пословице: "Покажите мне того, кто любит пушистые игрушки, и я покажу вам
человека с каменным сердцем". Главное достоинство этих игрушек, как и
домашних животных, в том, что они не могут ответить.
Лидия наконец взяла трубку, сказала "привет".
Лидия еще раз сказала "привет", а я тем временем соображал, как вообще
принято сообщать подобные новости. Если попросить человека сесть, это все
равно что сказать: "Случилось нечто ужасное, но мне хотелось бы добавить еще
драматизма". И после нескольких фраз о погоде такое вдруг не брякнешь.
Трудно сообщать драматические новости обыденным тоном: все мы настолько
привыкли нагнетать напряженность ради интереса, что, когда новость и без
того интересна, не знаем, как ее подать.
Я взвесил возможные варианты. Прямо и без прикрас (камень) или мягко и
щадяще (кружевная бумажная салфеточка). Салфетка камень обернет, но камень
сквозь нее просвечивает, что ничуть не лучше. Даже хуже.
- Фарли мертв, - сказал я. Потом понял, что на самом деле неизвестно,
мертв он или нет, ибо лично я не орошал его хладный труп слезами, чтобы так
говорить, и благоразумно добавил: - По крайней мере, я так думаю.
В трубке молчали. Затем голос Лидии протрубил:
- Что значит "думаю"?
Никогда прежде не слышал, чтобы кто-нибудь трубил без трубы, и это меня
несколько отрезвило.
- Он так сказал, - ответил я, решив оперировать сухими фактами, чтобы
не допустить дальнейших трубных звуков.
- Не хотелось бы в такой момент искать у тебя логические ошибки, но,
если он сам сказал, что умер, значит, он не умер, - возразила Лидия, почти