"Ян Барщевский. Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях " - читать интересную книгу автора

простого народа о давних войнах, только к ним примешано столько баек и
чудес, что остался лишь слабый след прошлого, без имен действующих лиц.
Расскажу одно простонародное предание этих мест.
В южной части озера Нещердо есть гора, с трех сторон омываемая водой,
на той горе - маленькая бревенчатая церковь и несколько сосен. Там часто
находят в песке стертые веками серебряные монеты, стеклянные украшения,
ржавые части старинного оружия. Рассказывают, на том полуостровке стоял
некогда градец. Но чей он был, кто им правил, неизвестно. Тамошний люд,
живший в отдаленных лесистых окраинах, долго не знал нападений врагов,
которые приходили в эти края ради грабежа. Но однажды страшный великан по
имени Княжа, привлеченный к берегам Нещерды надеждой на богатую добычу,
осадил этот градец с большой шайкой разбойников, одолел слабую оборону,
ограбил дома, перебил жителей, в церкви ободрал образа и похитил священные
сосуды, саму церковь разрушил, а колокола утопил в озере и с толпой дружков
обосновался в опустошенном градце. Но Господь чудесным образом возвестил
кару Свою святотатцам. Колокола, затопленные на дне озера, каждодневно на
восходе и закате солнца нарушали глухое молчание диких берегов Нещерды.
Птицы, напуганные этим гулом, разлетелись путями небесными, а косули и лоси,
дрожа от страха, попрятались в дальних борах. Ополночь в облике черного шара
летала чума, и где она касалась стены жилища, из того дома уже никто не
выходил живым, так и перемерла вся дружина Княжи; сам он, перепугавшись,
зарыл все богатства в горе и сбежал с несколькими товарищами, но недалеко за
озером смерть настигла и его. Народ и теперь показывает высокий курган,
который называется Княжею Могилой.[23] которая, тоскуя по своему
возлюбленному, поет:

Гусанькi, лябедэнькi,
Скiньця мне по перэчку,
Я з вамi полечу.[24]

Иногда по воскресеньям бывают тут ярмарки; люди с ближайших деревень
собираются в церковь. Там на кладбище нередко можно увидеть сцены, которые
наводят тоску на душу. Вот вдова с малыми детьми у деревянного креста,
стоящего на могиле ее мужа, а там сирота у надгробия родителей изливают свою
скорбь такими голосами, что разрывается сердце. Приблизьтесь к ним и
прислушайтесь к их словам - они завидуют умершим, эти слезные сетования
тронут и каменное сердце.
После молебна все собираются где-нибудь близ корчмы; тут же появляются
несколько жидков[26] Прямо под открытым небом начинаются танцы; молодой
хлопец и сивый дед, охмеленные горелкой, пляшут до поту, их радость часто
переходит границы пристойности. А скорбевшие плачки,[27] что недавно
заливались слезами над могилой мужа и отца, пляшут под звонкую мелодию дуды,
припевая:

Слава тобе, Хрыстэ Цару,
Что мой муж на цмэнтару,[28]
I бяды позбылася,
I гарэлкi напiлася.

Или так: