"Ян Барщевский. Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях " - читать интересную книгу автора

доме Гарасима больше походила на похороны, и вскоре молодая пара с гостями
отъехала в свою хату. Там уж Карпа при каждом случае стал хвалиться своим
дворовым лоском да богатством и хотел, чтоб все перед ним угодничали. Позвал
дударя, швырнул ему, будто чиновник какой, несколько сребреников и приказал
играть. Хорошо заплатил также и женщинам, чтобы пели; с принужденной
вежливостью, словно панич, просил хлопцев и девчат плясать. Не было там
сердечности, а вот снеди да пойла - аж с избытком. Чарки с водкой почти без
перерыва переходили из рук в руки. Шум в дому, музыка играет, молодежь
пляшет; жених рассказывает про свою дворовую службу, про благосклонность,
которую заслужил у пана. Одна Агапка как убитая, жалко было смотреть на нее.
На дворе хоть и темно, но погода тихая. Уж полночь, Ситко
Вдруг отворяются двери: входит чаровник Парамон, окидывает гостей
из-под густых бровей сверкающим оком и прямо с порога молвит так:
- Поклон вам, почтенные други, пусть не покинет радость вашу веселую
компанию, а молодой паре желаю согласия, любви, богатства и всегда так же
весело принимать и чествовать соседей и добрых друзей.
Карпа приветствует его и просит, чтоб садился на лавку, на лучшее
место. Гости расступаются, Парамон сел за стол, оперся спиной о стену и
горделиво оглядел всех, кто стоял перед ним. Карпа подносит ему водки и
закуски.
- А где ж твоя Гапуля, хозяйка молодая? Или она так занята, или, может,
не узнала меня? Я постарел, а она совсем молода, ей еще надо научиться, как
жить на свете.
Карпа подвел Агапку. Парамон посмотрел на ее печальное лицо.
- Не тужи, - говорит. - Поживешь, полюбишь, и добре будет.
Аким, крестьянин из той же волости, крепостной пана К. Г., был когда-то
с Парамоном в большой вражде. Будучи в хорошем настроении, потому как нос от
водки не воротил, припомнил он распри старых времен, вышел перед Парамоном,
засунул руки за пояс, отставил правую ногу и, глядя ему в глаза, гаркнул:
- А! Поклон!

НяОчом[63] кошка хвост свой лiзала,
Аж ена цебе О госьцi чэкала.[64]

Все посмотрели на Акима. Не рады, что он, захмелев от водки, осмелился
шутить с Парамоном, боялись, кабы не вышло из этого какого несчастья. Все
верили в силу чар Парамона, рассказывали, будто он не только может насылать
на людей разные хворобы и безумие, но ежели захочет, так и целую свадьбу
обратит в волков.
Парамон глянул на него с ядовитой усмешкой.
- А ты, - промолвил он с издевкой, - подчас так ловко подкрадываешься к
панским иль соседским чуланам или туда, где белят полотно, что такого гостя
не только сторож не услышит, но и собака не унюхает.
- Га! Я хорошо помню, как меня обвинили в краже полотна, - отозвался
Аким, - и ты ворожил на решете, называя имена всех крестьян волости.[65]
Решето повернулось на моем имени и на имени Грышки-дударя. Жена эконома
поверила твоим чарам, и нас тогда немилосердно высекли. А потом открылось,
что эти мучения мы претерпели безвинно. Подлы твои дела, и в чародействе
твоем нет никакой справедливости!
Тут откликнулся и дударь Грышка: