"Михаил Барщевский. Командовать парадом буду я! " - читать интересную книгу автора

Так вот, она рассказывала про спектакль, а сын при упоминании фамилии
актера уточнял:
- Член партии с какого года?
На третий раз Михаил услышал фирменную материнскую фразу, которую та
произносила, как только иссякали аргументы:
- Ай, ты - дурак!
Однако ссылаться на партийный стаж впредь остерегалась.

Глядя на бабушку Анну, Вадим почти реально представлял, каким был
Николай Островский. Ее вера в правильность и победоносность
коммунистического дела оставалась несгибаемой. И это при том, что ее мужа
(деда Вадима) расстреляли в 1936 году, обвинив в организации антисоветского
заговора. Участниками этого мероприятия, согласно приговору тройки, были
Шолохов, Серафимович, Фадеев и другие не менее известные писатели. Дед
Вадима был создателем "Литературной газеты" и ее первым главным редактором.
Соответственно, дружил с ними всеми и был для этих молодых писателей
непререкаемым авторитетом. Из деда, разумеется, выбили показания на них на
всех, и советская литература понесла бы невосполнимую утрату, не скажи
Сталин знаменитое: "Других писателей у меня нет". Но дед Вадима этих слов не
услышал...
Сама же Анна в 1936 году служила замом прокурора Москвы и работала под
началом Вышинского. Ее тоже арестовали и посадили в Бутырку. Но первые дни
не били, поскольку все-таки побаивались: всего несколько дней назад она была
прокурором, надзирающим за соблюдением социалистической законности на
предварительном следствии.
Вышинский же, прекрасно понимая, чем лично ему грозит выбивание из Анны
показаний, сделал все, чтобы дело закрыли, а ее, как жену "врага народа",
выслали на 101-й километр. Там она и прожила до XX съезда.
Вера Анны в праведность советской власти поколебалась лишь однажды.
Когда она, сидя в очереди к врачу в поликлинике старых большевиков,
оказалась рядом со следователем, который ее допрашивал в 36-ом. Ладно бы
только ее, но ведь и мужа! У нее не сразу уложилось в мозгу, что они теперь
оба старые большевики, заслуженные деятели партийно-советского строительства
и имеют одинаковые льготы. С этой мыслью Анну примирило то, что,
оказывается, и самого следователя посадили как врага народа в 38-ом.
После случайной встречи они подружились, частенько ездили друг к другу
в гости и даже выходили в театр. Само собой - на 7 Ноября обменивались
поздравлениями с общим праздником...

- А я утверждаю, что это и есть настоящий украинский борщ! Возможно, с
учетом крымских особенностей, но украинский! - не сдавалась бабушка Эльза.
Ну, вообще-то, Крым - это Россия, а не Украина. Если бы не Никита с его
волюнтаристскими заскоками, то ваш борщ мы бы называли русским, - сказал
отец Вадима и ехидно посмотрел на свою матушку.
Трогать имя Хрущева при бабушке Ане было нельзя. Даже после осуждения
его деятельности очередным партийным съездом этот человек для
бабушки-коммунистки оставался идолом. И понятно. Ведь при нем восстановили
доброе имя ее и мужа.
Вадим знал эту историю в подробностях.
После XX съезда бабушка Анна, воспользовавшись старым знакомством с