"Джон Барт. Химера" - читать интересную книгу автора

он. - Я же буду рожден веков через десять-двенадцать! Да и ты их не
сочиняла, если уж на то пошло; это как раз те старинные истории, о которых
ты и говорила - "всем известные истории": "Синдбад-мореход", "Волшебная
лампа Ала ад-Дина", "Али-Баба и сорок разбойников"..."
- "Какие еще? - выкрикнула Шерри. - В каком порядке? Я вовсе не знаю
истории об этом самом Али-Бабе! Может, книга у тебя с собой? Я отдам за нее
все, что у меня есть!"
- Джинн ответствовал, что, поскольку как раз думал о Шерри и держал в
руке ее книгу, когда писал магические слова, но книга эта не была перенесена
вместе с ним в ее библиотеку, он, логически рассуждая, делает вывод, что,
даже если имевшую место магию удастся повторить, он не сумеет представить
моей сестре экземпляр этого издания. Он, однако, отчетливо помнил то, что
назвал обрамляющей историей: как младший брат Шахрияра Шахземан обнаружил
прелюбодеяние своей жены, убил ее и, покинув Самаркандское царство,
отправился жить к Шахрияру, на острова Индии и Китая; как, обнаружив, что
равным образом неверна была и жена Шахрияра, братья бежали людских дорог,
повстречали ифрита и молодку, пришли к выводу, что все женщины - обманщицы,
и вернулись в свои царства, поклявшись каждую ночь овладевать невинной
девушкой, а поутру ее убивать; как дочь везиря Шахразада, чтобы положить
конец этой резне, добровольно, во многом вопреки воле собственного отца,
пошла к Шахрияру и с помощью своей сестры Дуньязады - которая в самый
критический момент между соитием и сном попросила рассказать историю и
заинтриговала царя, прервав на рассвете рассказ на самом интересном месте и
оставив его в неизвестности, - сдерживала руку Шахрияра достаточно долго,
чтобы покорить его сердце, самого его привести в чувство и спасти страну от
гибели.
- Я крепко-накрепко обняла сестру и взмолилась, чтобы она дозволила мне
именно так ей и помочь. Шерри покачала головой: "Один только этот джинн и
читал истории, которые я якобы должна рассказывать, а он их не помнит. Да к
тому же он блекнет прямо на глазах. Если ключ к сокровищу и есть само
сокровище, у нас на руках его еще нет".
- Он и в самом деле начал бледнеть, почти исчез; но как только Шерри
повторила магическую фразу, вновь обрисовался въяве, улыбаясь еще
жизнерадостнее, чем прежде, и заявил, что произнес про себя ровно те же
слова в тот самый миг, когда начали блекнуть мы, а вокруг стал проступать
его кабинет. Так что похоже, что они с Шерри могли вызывать это явление по
собственной воле, одновременно воображая, что ключ к сокровищу и есть само
сокровище: по-видимому, на всем белом свете подобное пришло в голову им
одним. Более того, в тот самый миг, когда он, так сказать, очнулся среди
своих американских болот, взгляд его упал на раскрытый на оглавлении первый
том "Тысячи и одной ночи", и он успел заметить, что следом за обрамляющей
шла составная история - рассказ под названием "Купец и джинн", в котором,
если он правильно помнит, разъяренный ифрит откладывает казнь
добродетельного купца, пока три неких шейха не расскажут свои истории.
- Шахразада поблагодарила его, записала название и веско отложила перо.
"В твоих силах спасти моих сестер и мою страну, - сказала она, - а также и
царя, пока его не погубило безумие. Все, что от тебя требуется, - снабжать
меня из будущего этими историями из прошлого. Но может, ты по существу
разделяешь отношение царя к этим женщинам..."
- "Да ничуть, - сердечно откликнулся джинн. - Если ключевой трюк с