"Дональд Бартельм. Для меня, парня, чья единственная радость - любить тебя, моя сладость" - читать интересную книгу автора

она тронута или же не тронута этим жестом, если такой жест был произведен,
было ли свидание, если оно было, забавным или совсем наооборот, - одним
словом, мы бы хонтели прочувствовать это событие, добавил он. Жуть как
хочется знать, сказал Хубер. Я помню, как все происходило, когда моя бывшая
жена Элеаннор отвалила, не унимался Уиттл, но очень смутно, столько лет
прошло. Блумсбери, тем не менее, размышлял.
Ты слыхала новсть, Пышчка, благоверная моя, Марта, умчалась от мене в
ероплане? етим клятым Шампаньским Рейсом? Ууу Вашпригожсть, дурость канка,
такова красавчка, как вы, кинуть. Ага, тока петух пропел, Пышчка, как ее ужа
след простыл, токмо бутыль с шампунью в будваре осталась. Вот уж сучка-то
она, что такой позор-то учинила, Вашвеличство, Вашей безгнрешной рипутанции.
Заперлася в сортире, Пышчка, и даже на на День Флага не хтела выхдить.
Невероятно, Милстер Блумсбери, что такая как ента в двадцатм веке может жить
бок о бок с нами, порядшными девшками. А любови с нежностями не боле, чем у
дрына, а благодарности не боле, чем у стаканна с магнезией. На нее как
поглядишь, так будто в Армии Спасения одежу себе покупала в рассрочку. Она
еще мне гворила, чуть не отпечатки пальнцев с ей сымаю, да впридачу кроме
траха мне, мол, ничо не нада. Тю-у, Милстер Блумсбери, мой супружник Джек
завсегда с теликом в постелю лонжится, так тот, бывалоча, всю ночь напролет
мне в хребтину упирается. В постеле? В постеле. Это все с черти сколько уже,
Пышчка, миновало с той поры, когда любовь по сердцу прошлась. Ууу
Вашлегантнсть, во всем Западнном Полушарьи нету такой девшки, кторая устояла
б супротив великолепья такого роскошнова мужика, как Вы. Эта женитьба,
Пышчка, похоронила меня для любви. Тяжко ето все, Блумичка, но трагически
истинно, тем не мене. Не хочу я жалиться, Пышчка, но пониманья меж взрослыми
и так мало, чтоб мутить ево ентими вот сантиментами. Я, можа, и не согласная
была б с Вашроскошеством, в угоду-то, кабы сама не говорила Джеку тыщу раз,
понинманье - ет само главное.
Будучи, как повелось, живого и даже простецкого расположения, друзья
семьи, между тем, поддерживали по ходу этих мыслей Блумсбери отношение
строжайшей и полнейшей торжественности, как и, разумеется, подобало слунчаю.
Впрочем, Уиттл через некоторое время продолжал: Я помню по собснтвенному
опыту, что боль разлуки была, как бы это сказать, изысканной, что ли.
Изысканной, усмехнулся Хубер, что за дурацкое словечко. Тебе-то почем знать?
ответил Уиттл, ты ведь никогда не был женат. Я, может, и не знаю ничего о
браке, решительно сказал Хубер, но уж в словах разбираюсь. Изысканной,
заржал он. У тебя ни грана деликатности, бросил Уиттл, это уж точно.
Деликатность, не унимался Хубер, час от часу не легче. Он приннялся вилять
машиной по шоссе то влево, то вправо, в полном восторге. Бренди, сказал
Уиттл, тебе не в прок. А хули, гаркнул Хубер, приняв сонлидный вид. У тебя
крыша поехала, не отступался Уиттл, лучше дай я повенду. Ты поведешь!
воскликнул Хубер, да тебя старая карга Элеанор бросила именно потому, что ты
технический идиот. Она призналась мне в день слуншанья. Технический идиот!
удивленно повторил Уиттл, не понимаю, что она имела в виду? Хубер с Уиттлом
потом устроили настоящее маленькое сраженние за руль, но недолго и
по-дружески. "Понтиак-чифтэйн" в течение этой битвы вел себя очень
беспомощно, выделывая зигзаг за зигзагом, но Блумснбери, целиком погруженный
в себя, этого не замечал. Примечательно, подунмал он, что после стольких лет
порознь, беглая жена еще способна преподннести сюрприз. Сюрприз, заключил
Блумсбери, - великая штука, не дает старым тканям сморщиться.