"Дональд Бартельм. Беглец" - читать интересную книгу автора

рот:
- Я хочу исповедоваться.
- Исповедуйтесь, - понуждаю я, - не стесняйтесь.
- Я сюда послан.
И прямо под носом, и в Тибете у них есть агенты, даже в монастырях у
лам.
- Это мне кое-что напоминает, - констатирую я, но Бэйн-Хипкисс встанет,
поднимает руку к голове, командует: "Смотрите!". Берлигейм съеживанется, а
он сдирает свою кожу. Умный Бэйн-Хипкисс, он сделал меня, я сижу с открытым
ртом, он стоит, усмехаясь, с кожей болтающейся на лапе, словнно дохлая
кухонная тряпка. Он белый! Я притворяюсь невозмутимым. - Это напоминает мне,
касательно мысли, сказанной ранее, и фильм, что мы сейнчас смотрим, -
интересный тому пример...
Но он обрывает меня.
- Ваша позиция, в целом еретичная, имеет свой резон, - констатирует он,
- но с другой стороны, мы не можем позволить, чтобы целостность наншей
операции была поставлена под вопрос, волей-неволей, людьми со смешнными
идеями. Отец Блау ошибался, мы тоже стадо не без паршивых овец. С другой
стороны, если каждый из нашей паствы вздумает покинуть нас, то кто же
спасется? Вы должны стать первым. Мне пришлось использовать это (виновато
показывает фальшивое лицо), чтобы приблизиться к вам, это ради здоровья
вашей души.
Болбочет гололицый Бэйн-Хипкисс. Неужели Бчрлигейм схвачен, должен ли
он сдаться? Ведь все еще есть знак с надписью "ВЫХОД", в сортир, на
стульчак, в форточку.
- Я уполномочен применить силу, - извещает он, хмурясь.
- Касательно мысли, упомянутой выше, - замечаю я, - или начинавшей
упоминаться, фильм, что мы смотрим, - сам по себе ритуал, множество люндей
смотрит такие фильмы и отказывается понимать то, что в них говоритнся.
Согласи...
- В настоящее время у меня есть более срочное дело, - говорит он, -
сами пойдете?
- Нет, - твердо отвечаю я. - Обратите внимание на фильм, он пытается
сказать вам кое-что, откровения не так часты в наше время, чтобы позвонлить
себе швыряться ими налево и направо.
- Я должен предупредить вас, - говорит он, - что для человека,
исполнненного рвения, нет преград. Рвение, - гордо продолжает он, - это мое
отчество.
- Я не пошевелюсь.
- Должны.
Теперь Бэйн-Хипкисс легко передвигается на маленьких священничьих
ножках, боком минуя ряды сидений. Хитрая улыбка на лице выдает его
иенрархическую принадлежность, руки невинно сжаты на животе, чтобы
проденмонстрировать чистоту намерения. Странные повизгивания, как в "Ночи
Кронвавого Зверя", пугающе красноватый оттенок неба, как в "Оно покорило
мир". Откуда они исходят? Сладость, текущая из-под кресел, стала
всепогнлощающей. Я попытался предостеречь его, но тщетно, он не слышит.
Выхвантываю футляр из кармана пиджака, вставляю иглу в смертельное
инструменнта, пригибаюсь в готовности. Бэйн-Хипкисс приближается, глаза
закрыты в мистическом экстазе. Я хватаю его за глотку, погружаю жало в шею,