"Доналд Бартелми. Белоснежка " - читать интересную книгу автора

ДЕТСКИЙ ГУК ШАР ШУ БОУ (сладкий жареный поросенок)
ДЕТСКИЙ ПАЙ ГУАТ (свинина и устрицы в соевом соусе)
ДЕТСКИЙ ГАЙ ГУН (курятина, бобовые ростки и капуста)
ДЕТСКИЙ ДИМ СУМ (свиной фарш и китайские овощи)
ДЕТСКИЙ ЦЗИН ШАР ШУ БОУ (сладкий жареный поросенок с яблоками)
Вот так мы и проводим время, послеживаем за чанами. Хотя иногда мы
проводим время за мойкой строений. Чаны и строения озолотили нас.
Поразительно, как много матерей не может устоять перед привлекательно
упакованной баночкой "Детского Дим Сум" или соблазнительным горшочком
"Детского Цзин Шар Шу Боу". Э-ге-гей. Рецепты - от нашего отца. "Старайся
быть человеком, о котором ничего не известно", - говорил наш отец, когда был
молод. Наш отец говорил и другие интересные вещи, но мы их все
поперезабывали. Он говорил: "Не шуметь". Это мы помним. Он желал, чтобы
шумели меньше. А этого хочется, в национальном-то парке. Наш отец был
человеком, о котором ничего не известно. О нем и по сию пору ничего не
известно. Он дал нам рецепты. Он был не очень интересен. Дерево интереснее.
Чемодан интереснее. Консервированная хавка интереснее. Распевая отцовский
гимн, мы отмечаем, что отец не очень интересен. Это отмечают слова гимна.
Это явным образом прокомментировано в тексте.

- Я понимаю все это насчет Билла, - сказал Генри. Он отпер запоры бара,
и теперь мы дружно пили. - И все же мнится мне, что кто-нибудь должен его
наскипидарить. По моему мнению, он настоятельно нуждается в пинке под зад.
Неужели мы не можем дать ему какую-нибудь книгу, чтобы она придала ему
стартовое ускорение? Мне обидно приходить вечером домой и видеть, как он
сидит тут, играет в "червы с отменой", а весь его потенциал идет псу под
хвост. Ведь если говорить о возможностях, все мы рядом с ним - дети
неразумные, и при всем том ему вроде ничего и не хочется, кроме как тасовать
карты для безика да кидать дротики в цель и все такое прочее, когда он
должен бы свой потенциал реализовать. Мы подобны комочкам пыли у него под
ногами, в смысле потенциала, a он только и знает, что мастерить кораблики в
бутылках да выпиливать лобзиком и прочее, а ему полагалось бы извлекать
максимальную пользу от своих возможностей. Вот ей же ей, у меня руки так и
чешутся намазать ему одно место скипидаром. И чтоб я сдох, если знаю, как
найти выход из этой ситуации, которая удручает меня с какой ни глянь
стороны. Все это так постыдно и преступно, что я буквально в отчаянии, и чем
больше об этом думаю, тем отчаяннее мое отчаяние. Чем больше я об этом
думаю, тем больше мне хочется выйти на улицу и просто швырять в реку ящики
от ярости на то, что человек, столь очевидным образом избранный быть
баловнем жизненного принципа, так ленив, нечестив и не прав. Мое терпение на
пределе, мальчики, и я готов сказать это ему в лицо.

За обедом мы обсуждали психиатра.
- И как там психиатр? - спросили мы.
- Ему нет прощения, - сказала она.
- Нет прощения?
- Он сказал, что со мной неинтересно.
- Неинтересно?
- Он сказал, что я жуткая зануда.
- Не следовало так говорить,