"Элизабет Бартон. Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира " - читать интересную книгу автора

бывший собрат по тюрьме, Роберт Дадли, остававшийся ее верным спутником до
конца своих дней. Как только она прибыла в Тауэр, некогда бывший ее тюрьмой,
а теперь на несколько недель до переезда в дворец Уайтхолл ставший
королевской резиденцией, в ее честь раздался артиллерийский залп и "все люди
в Сити возликовали".
Нам неизвестно, о чем думала Елизавета, вступая во второй раз в
крепость. Но, обернувшись к окружавшим ее спутникам, она произнесла:
"Некоторым пришлось низринуться от правителей этой земли до заключенных
этого места, я же поднялась от пленницы этого места до правителя этой земли.
Первое было следствием божественной справедливости, второе - Божьей
милости..."
Возможно, она действительно была в этом убеждена, хотя ей часто
приходилось говорить то, во что сама не верила. Однако, умышленно или
бессознательно, она сказала правду: ее восшествие на трон оказалось Божьей
милостью и для нее, и для исчерпавшего свои запасы государства, в котором,
откровенно говоря, в то время царила полная неразбериха. В наследство от
своей сводной сестры[4] новая королева получила страну, которая за
двенадцать лет, прошедших со дня смерти ее отца, превратилась в
третьесортную державу, придаток Испании. Пережившая унижения и в мире и на
войне, Англия, которой управляли "дураки и авантюристы, чужеземцы и
фанатики"(1), испытывала недостаток во всем - в деньгах, оружии, людях и
правителях.
Испанский король Филипп II, лишившись несчастной и нежеланной жены и
страстно желаемого королевства, поспешил заверить в своей любви новую
королеву. Однако до него дошли слухи, что в Англии приобретает все больший
вес хитрый политик сэр Уильям Сесил - представитель набирающего силу
среднего класса, состоящего из мелкопоместного дворянства. Во Франции Генрих
II бестактно провозгласил жену своего сына, Марию Стюарт, королевой Англии и
призвал на ее защиту королевскую армию. Но на родине люди в надежде, близкой
к отчаянию, повернулись в поисках спасения к третьему и последнему потомку
Генриха VIII - Елизавете.
И если в королевстве еще были те, кто, подобно Марии Тюдор, верил - или
притворялся, что верил, - в то, что Елизавета не принадлежала к династии
Тюдоров, а была незаконным отпрыском королевского музыканта Марка Смитона,
то молодая женщина двадцати пяти лет, в пурпурном бархатном одеянии с
горностаевой пелериной, вскоре заставила их забыть об этих нелепых слухах.
Хотя ее мать и получила прозвище "потаскухи", Елизавета слишком напоминала
своего отца и деда, чтобы быть внебрачным ребенком от придворного музыканта.
От Генриха VIII она унаследовала рыжие волосы, властный характер,
любовь к роскоши, музыкальный талант, удивительный подход к людям и большую
часть той энергии и ловкости, которыми отличался ее отец до того, как
болезнь поразила его блестящий ум и отменное тело. От матери, о которой она
ни разу в своей жизни ни с кем не говорила, ей достались темные глаза и,
возможно, часть того темперамента, что сделал Анну Болейн самой известной
кокеткой королевства. А от своего деда, скупого и жадного Генриха VII (столь
прочно заложившего фундамент династии Тюдоров, что ни расточительное
сумасбродство его сына, ни фанатизм внучки-полуиспанки - хотя они и
разрушили само здание - не смогли его поколебать), она унаследовала
осторожность, расчетливость, целеустремленность, тонкое искусство лицемерия
и нос с горбинкой.