"Уильям Бартон. Бунт обреченных" - читать интересную книгу автора

Наверно, по этой причине старики все время брюзжат и ворчат:
справедливости нет, жизнь гнусна, а в ее конце ты просто умираешь. Бывает и
так, что жизнь прекрасна, но все равно в конце ее тебя ждет смерть. Супруга,
которую ты любил и которая оставалась с тобой до конца жизни, будет очень
тосковать по тебе, хотя вы оба большую часть жизни задыхались от скуки.
Может, однако, случиться и так, что она оставит тебя ради кого-то другого. И
всю жизнь человека будет мучить вопрос: "Что было бы, если?.." Хотя реальная
жизнь гораздо лучше, богаче и разнообразнее...
Женщина проговорила:
- После твоего ухода вина за твой отъезд легла на меня.
Могу себе представить, как это выглядело: родители, постоянно твердящие
друг другу: "Если бы только мы держали их на расстоянии..."
- Думаю, никто не должен заставлять людей искать козла отпущения, винить
других в своих ошибках и упущениях.
- Разве это их вина? Или все же моя?
- Только моя. И все потому, что я хотел уехать...
Мы сели на край кровати, я выключил лампу.
Воцарился полумрак - лунный свет пробивался сквозь окно, и танцовщица
мерцала на стене.
Позже мы лежали, обнявшись, прижавшись друг к другу влажными спинами, и
смотрели на освещенные белым, мертвым светом деревья. Я полностью открыл
окно, поднял шторы, и теперь они от ночного теплого ветра, наполнявшего
комнату, медленно покачивались в потоке воздуха.
Алике лежала, положив голову на мою грудь, и гладила низ моего живота,
а также ту часть моего тела, которая доставила ей столько удовольствия. Ни
одна наложница по собственной инициативе никогда не делала такого. Ну, я и
сам не просил об этом - игра не стоит свеч.
Кроме того, так может поступать... любовница, жена...
Я пытался разобраться в своих ощущениях: черт меня возьми, я за
двадцать лет разучился понимать женщину. У меня и раньше-то было мало
возможностей ее узнать, а шансов научиться определять ее чувства и вовсе не
было. Обычно я и Джонни Рексрот сиживали в баре с Соланж и с кучей других
представительниц прекрасного пола, лакали с ними пиво, эль, бренди и разные
суррогаты, обжигающие горло.
Мы смеялись, отпуская грязные шуточки о сексе и насилии, наложницах и
наложниках, местных жителях, поппитах, господах, говорили о друзьях и
соратниках.
До своих домиков я и Соланж добирались с трудом, в стельку пьяные,
шатаясь из стороны в сторону. Распевали песни, не помню уже какие. Стояли,
держась за перила, икали друг другу в лицо, Соланж острила по поводу лица
Чади, не забывая при этом ткнуть меня кулаком под ребра, в живот. Я,
конечно, платил ей тем же.
Ее наложник Чади был армянином, а добротный нос этого типа всегда
приводил меня, да и остальных тоже, в радостное изумление.
Я заходил домой, укладывал Хани на пол, и занимался с ней любовью
грубо, жестко. Она не жаловалась, но все это время держала глаза закрытыми.
Потом девушка прмогала дойти мне до кровати и, улыбаясь, протирала мои
лицо и грудь влажной тряпкой.
Я видел обнаженную Соланж в бане для новобранцев - высокая, стройная,
на теле нет практически ни одного волоска. Но, однако, она ничем не