"Сергей Алексеевич Баруздин. Речка Воря" - читать интересную книгу автора

не было таких магазинов. И потом - трактор в июне, а сейчас зима и все
ребята катаются на лыжах.
- Ладно, возьму вот отгул, - пообещал отец. - Смастерю тебе лыжи! Не
хуже, чем у других.
И смастерил, и она была счастлива. В первый же выход хвалилась перед
всеми ребятами, и они признавали:
- Мировые! Небось магазинные! Так не сделаешь!..
Отец тащил ее на спине, а она ревела не из-за боли в ноге, а потому,
что сломала правую лыжину. И все ребята из бараков и землянок смотрели на
нее с сочувствием, и от этого ей было еще горше.
Она сломала лыжину и сломала, как потом выяснилось, ногу. Три месяца
лежала и ходила в гипсе. И даже когда на заводе - она помнила этот день -
семнадцатое июня тридцатого года - выпускали первый трактор и был митинг,
она еще прихрамывала. А потом в тридцать четвертом году был еще митинг:
уже стотысячный трактор выпускали. После митинга они как раз уехали.
Почему она вспомнила это? Может быть, потому, что увидела землянки и
бараки на окраине города. Много-много бараков и еще больше землянок.
"Шанхай", - вспомнила она. Тогда о трущобах говорили - "Шанхай"...
А может, и потому, что она выносила раненых - волокла на
плащ-палатке, затем на каких-то примитивных санках, которые нашлись в
овраге возле помойки, а то и на себе. Не всюду с этими санками
подберешься, когда вокруг стреляют, и свистят пули, и рвутся снаряды. Но
ты прижмись к снегу и ползи, замри, когда очередной удар снаряда или
посвист пуль, и опять ползи. Раненые ждут, а санитаров не хватает. Троих
убило, еще двоих тяжело ранило, и потому, наверно, командир батальона
цыкнул на нее:
- Бросай это дело! Раненых таскай! Женщина, в конце концов, твое
дело! А мы и так справимся...
До этого она сидела на проводе, потом шла со всеми вместе в цепи
наступающих и стреляла из автомата, доставшегося ей здесь, на войне,
немецкого автомата. Он был совсем несложный, и освоить его оказалось проще
простого. Винтовка, из которой она стреляла прежде, в дни занятий на
курсах, была куда сложнее. Там один выстрел, и рядом преподаватель, и
страх, что ты не попала в бумажную цель. Здесь рядом десятки людей, но им
не до тебя, поскольку впереди - противник. И перед тобой впереди
противник, и тут уж поступай как знаешь и можешь, и если не ты его, так он
тебя.
И вот - командир батальона. Ей было обидно поначалу - она стреляла не
хуже других и вообще вела себя в бою не хуже других, а тут - на тебе,
раненые! Но стоило ей вытащить первого и увидеть рядом второго, которого
она не могла захватить сразу, - его глаза, перекошенное болью лицо, - она
поняла все. И то, что правильно она, связистка, пошла в бой вместе со
всеми. Ей приказали, поскольку она была свободна. Пошли же даже повара,
обозники, штабные писаря. И приказ командира батальона правильный: потери
велики, раненых надо спасать.
И она спасала. Пятерых вынесла, вытащила, а потом потеряла счет.
Подоспели новые санитары. И еще двое пожилых красноармейцев из хозвзвода.
Они носили раненых теперь вместе. На санках, на плащ-палатках, на себе. И
еще на собачьих упряжках. Две такие упряжки появились в середине боя. Они
укладывали самых тяжелых на санки, и собаки вывозили их...