"Сергей Алексеевич Баруздин. Речка Воря" - читать интересную книгу автора

клочок не своей, чужой земли.
...Еще 28 декабря 1-й гвардейский кавалерийский корпус после своего
беспримерного рейда через Оку, взятия Лихвина и Белева должен был
освободить Юхнов. Не получилось...
Еще в начале января войска 50-й армии вели активное наступление на
своем левом фланге, которое было направлено на Юхнов, но немцы перебросили
сюда целую танковую дивизию, и наступление захлебнулось на восточных
окраинах города. Юхнов остался у немцев.
Еще в первых числах февраля 43-й, 49-й и 50-й нашим армиям был дан
приказ окончательно разгромить войска противника в районе Юхнова. Но
наступление не состоялось.
Немцы же, наоборот, провели несколько активных контрударов по 1-му
гвардейскому кавалерийскому корпусу и 33-й армии, сражавшимся в районе
Вязьмы, и перерезали их коммуникации южнее и севернее Юхнова.
Еще в конце февраля 50-я армия с фронта и 4-й воздушно-десантный
корпус с тыла пытались прорвать немецкую оборону у Юхнова и соединиться с
отрезанными нашими частями, действовавшими южнее и восточнее Вязьмы. Немцы
только что получили значительные подкрепления - танки, самолеты,
противотанковые средства, артиллерию, людей. Прибыли саперные части. За
несколько ночей они перекопали берега Угры и других малых речек и оврагов.
Появилась сеть дзотов. В заснеженную землю вросли блиндажи. Поля возле
шоссе Москва - Брест, или, как его все называли, Варшавского шоссе,
ощетинились проволочными заграждениями. Леса и дороги вобрали в себя
тысячи мин. Эсэсовцы, занимавшиеся прежде своей службой по розыску
партизан, были собраны из всех прифронтовых деревень и даже из глубокого
тыла вместе: из них сформировали полки. Они заняли оборону. Они держались
за город Юхнов...


9

Небо серело. Медленно, сначала еле заметно. Белесые полосы
растягивались, превращаясь в безликую дымку. И сразу исчезло солнце и
перестал блестеть снег. Смолкли птицы, и потускнели стволы берез. А ели и
сосны почернели, как в сумерки. Ветерок, поначалу тихий, еле заметный,
принес холод и запахи гари. Потом закачались деревья - ветер дул уже
порывами, резкими, со свистом и завыванием, будто глубокой осенью. Ходили
под порывами в разные стороны лапы елей. Гнулись ажурные вершинки берез,
покачивались их стволы, гнулись рыжеватые осины, взлетали в воздух
одинокие сухие листья. Незыблемо стояли дубы и клены на краю оврага, но и
они изредка вздрагивали, лениво шевеля кончиками ветвей.
- Ты как?
Слава спрашивал ее уже в десятый - не меньше! - раз об одном и том
же.
- Ничего. - Она чуть кивала головой.
А он в эти минуты стирал пот со лба, и подправлял выбившиеся из-под
шапки мокрые светлые волосы, и вновь прижимался к автомату, бросая на
ходу:
- Говорил же тебе! Вот уж дурочка, так действительно дурочка!
Она не обижалась. А что касается "дурочки", то... Мало ли что мы