"Сергей Алексеевич Баруздин. Речка Воря" - читать интересную книгу автора

Маросейки - Покровки. Дальше - площадь Баумана и Елоховский собор, где,
говорят, по большим церковным праздникам пели знаменитые певцы из Большого
театра, и кинотеатр имени Третьего Интернационала (такой же маленький и
уютный, как их "Аврора"), где она тоже бывала раз или два.
Бабушкин переулок. И трамвайная остановка называлась - "Бабушкин
переулок" или, как говорили кондукторши: "Бабушкин... Следующий Разгуляй".
Там, недалеко от Бабушкина переулка, она получала в райкоме
комсомольский билет.
Сороковой год. Она уже работала. И все спрашивали ее: "А ты до сих
пор не в комсомоле?" - и она мялась, не знала, что сказать, хотя сама
давным-давно мечтала стать комсомолкой. Но туда, в комсомол, как ей
казалось, принимали сверхсознательных и сверхидейных, а она не была такой.
Она даже газеты читала от случая к случаю. Радио она тоже почти не
слушала. Приемника дома у них не было, и она завидовала тем своим
подругам, у которых видела радиоприемники; они считались тогда признаком
благосостояния. Трансляцию в их дом провели совсем недавно, но черная
радиотарелка, висевшая у них на стене рядом с давними фотографиями отца и
матери, почему-то не нравилась ей. Вернее, она ее просто не замечала, хотя
тарелка говорила и пела все время, пока они не ложились спать. Да и не так
уж часто сидела она дома, чтобы слушать радио. Вернется, бывало, с
работы - надо маме помочь по хозяйству, или в магазин сбегать, или пойти
погулять с подругами - в кино сходить, на танцы или просто по улицам
пройтись. Радиотарелку она оценила уже позже, во время войны...
В райкоме комсомола ее спросили совсем не про то, что она ожидала.
Она зубрила Устав, кажется, наизусть его вызубрила, перечитывала в газетах
обо всех важных событиях за рубежом, вспоминала деятелей Коминтерна и
руководителей зарубежных компартий.
- А вот если б нужно было на войну с белофиннами, ты сейчас пошла бы?
Готова? На лыжах умеешь?
- На лыжах умею, - сказала она, хотя и засомневалась: "Что значит
умею? Кататься умею, а если там в поход идти или в бой..."
- Так насчет войны с белофиннами как? - переспросили ее. - Ведь ты,
кажется, значкист ГТО?
- Да, второй ступени.
- А общественные нагрузки есть?
- Я член месткома, член редколлегии стенной газеты!
- Ну ладно! - сказали ей. - А что ты думаешь о германском фашизме?
- У нас же с ними договоренность есть, не нападать, - бодро сказала
она. Уж что-что, а это она знала.
- Нет, не об этом речь, а о существе. Твое отношение к германскому
фашизму?
- Мое? Мое отношение? - чуть поколебавшись, сказала она. - Плохое.
Очень плохое...
Сейчас ей смешно все это вспоминать. Она пришла сюда, на фронт, сама,
никто ее не звал и не просил, наоборот, ее отговаривали, но она пришла.
Тогда же...
Бабушкин переулок выходил на Ново-Басманную. Как и сад Баумана, он
имел выход сразу на две улицы. На НовоБасманной они выступали в
Центральном доме культуры детей железнодорожников. И там же, на
Ново-Басманной, в больнице умерла от тифа ее старшая сестра - Нина...