"Сергей Алексеевич Баруздин. Тринадцать лет... " - читать интересную книгу автора

- Почему неохота? Пойдем! Ты что, моря не любишь?
- Подумаешь! Что в нем, в этом море! Ничего особенного! Неохота!
Таня натянула на волосы резиновую шапочку и пошла к морю:
- Как хочешь...
Потом вдруг вернулась:
- А знаешь, Геворг, по-моему, смерти не боится только тот, кто ничего
не хочет сделать... Для людей! Вот! А я - пойду!
И она пошла в море.
Люди тянутся к морю, улучая каждую свободную минуту. Люди тянутся к
морю, которое дольше всех сохраняет в себе тепло. Тянутся к морю, потому что
оно, море, похоже на жизнь. А людям очень нужна она, жизнь!..

Тошка, поджав хвост и виновато глядя на Таню, бегал по пляжу. Он был
верен ей, Тане. Но он боялся огорчить ее, а море ревело, вело себя
неспокойно, и Тошка не знал, как ему поступить, когда волна захлестывает
пляж, когда она наконец уходит и потом вновь бросается к его ногам - с
пеной, с шумом, больше того - с диким грохотом.
Таня была спокойна, и Тошка видел это. Таня была, кажется, молчалива, и
Тошка тоже понимал это. Не понимал Тошка одного: почему с Таней этот кто-то,
кто без конца пытается заглушить шум моря громом музыки?
Тошка привык к музыке, ко всякой музыке. Он слышал ее там, в прежнем
доме, в Москве. Иногда Тане приходило в голову завести на полную мощность
радио или магнитофон, и Тошка спокойно выносил это.
По праздникам радио гремело на улицах, куда его водили гулять, - на
Парковых и Первомайской. И Тошка это выносил. Но здесь - музыка под мышкой.
И какая-то громкая, хрипящая, крикливая музыка...
Тошка бегал по пляжу, косясь на море, на Таниного соседа и на музыку,
хрипящую по соседству с ним. Почему-то эта музыка и сам ее хозяин казались
Тошке чем-то одним, неприятным, и Тошке страшно хотелось возмутиться, и
облаять их, и, может быть, даже искусать - не как-нибудь, шутя, а всерьез,
ибо на то у Тошки и есть настоящие крепкие зубы...
Но он посматривал, все время посматривал на Таню и не решался, просто
не мог поступить без ее совета так, как ему хотелось бы.
Тошка понимал, что он - собака. А собака не может и не должна делать
то, что не позволяет человек...

Море выбрасывает на берег все, что ему не нужно. Лишнюю гальку и лишний
песок. Умершие водоросли и погибшие раковины. Части разбитых кораблей и
остатки убитых дельфинов. Палки, ради забавы брошенные мальчишками в воду, и
корни деревьев, подмытые волнами. Безжизненные тела морских звезд и
объеденные скелеты рыб.
Море выбрасывает на берег осенние листья. Осень пришла и сюда, и ветер,
когда дул в сторону моря, бросал в воду опавшую листву; а море прибивало ее
к берегу и выкидывало на пляж, на гальку, где листья опять подсыхали и
шелестели, шуршали при каждом дуновении ветра или под ногами редких
купающихся и загорающих...
Море выбросило на берег бутылку с засургученным горлышком. Может,
Магеллан? Лаперуз? Беринг? Миклухо-Маклай? Колумб? Нансен? Седов? Наконец,
Конрад и Купер - ведь американские космонавты всегда приземляются в море.
Отбили горлышко, вынули записку: "Пил, пью и буду пить! Коля Оськин.