"Сергей Алексеевич Баруздин. Тринадцать лет... " - читать интересную книгу автора

от моря. А море освобождалось от тумана и туч. Море светлело, все больше
светлело, несмотря на вечерний час.
По морю прошла бледная, увеличивающаяся к горизонту дорога, такая, что
хоть плыви, хоть кати по ней! Вот бы и впрямь прокатиться! Где-то, совсем
рядом с морем, не очень стройные женские и мужские голоса пели:


Куда ведешь, тропинка, милая,
Куда ведешь, куда зовешь?
Кого ждала, кого любила я,
Уж не воротишь, не вернешь.


Там за рекой, над тихой рощицей,
Где мы гуляли с ним вдвоем,
Плывет луна, любви помощница,
Напоминает мне о нем.


Жила девчонка я беспечная,
От счастья глупая была,
Моя подружка бессердечная
Мою любовь подстерегла...

Странно было слушать эту песню, когда рядом - пальмы, и необычная
зелень, и горы, и море... Так же странно, как японскую:


У моря, у синего моря
Со мною, ты рядом со мною...

Для нее, для Тани, странно.
А море в эту пору завораживало. И особой красотой своей, и особо
ласковым прибоем, и особой послегрозовой свежестью, когда запахи моря как бы
смешались с запахами пресной дождевой воды, и смывшей пыль прибрежной
зелени, и насытившихся влагой цветов, и горной хвои. Бурлили горные реки и
речки, неся воду и запахи гор в море. Они неслись оттуда - с гор. Бежали по
пляжам ручьи и ручейки, неся воду и запахи берега в море. И они неслись
оттуда - с гор.
Оттуда - от мамы. И море принимало их распростертыми берегами все -
большие и малые, чистые и мутные, шумные и тихие, - принимало со спокойной
радостью. Ведь и реки, и ручьи, и дожди, как бы ни были они малы, поят море!

- Сегодня, Татьян, пойдем на станцию, - сказал отец. - Контейнер наш
прибыл, с вещами...
Контейнер из Москвы отправляли друзья отца. Собрали, по его просьбе,
только одежду, книги, мелочи - никакой мебели.
Весь вечер они разбирали вещи. Таня вешала на стены, клала на полки
самое трудное.
Вот кора пробкового дерева. Чучело белки. Архангельская прялка. Шкура