"Сергей Алексеевич Баруздин. Рождение Караваева " - читать интересную книгу автора

Он, смотревший в ветровое стекло - это было для него сейчас самым
важным, самым значительным, почти историческим, - плохо расслышал ее слова и
переспросил:
- Вы мне?
- Я просто говорю, что ты не пожалеешь, что поехал...
- Спасибо, но я вовсе не жалею, - сказал он. - Спасибо большое!
Все это была ложь, святая ложь, идущая от сопровождавшей его женщины,
но ни она, ни провожавшие их ничего не могли сказать иного, и что тут
сказать, когда шестилетнего отправляют в детский дом в силу особо
сложившихся обстоятельств. Вот и в документах все отражено: "фамилия -
Караваев, имя, отчество - Олег Константинович, год рождения...", и так
далее, и тому подобное. Все вплоть до графы "примечания", записи в которой и
послужили поводом для этой, такой скоропалительной и необычной даже для них,
акции: отправки одного мальчика, да еще на санитарной машине, вместе с
сопровождающим педиатром, далеко от Москвы, в один из лучших лесных детских
домов.
Но откуда он мог знать это?
Женщина-педиатр, сопровождающая его, думала об одном, шофер крутил
баранку, а сам Олег внимательно, чуть рассеянно, но с любопытством смотрел
по сторонам и вперед, и лоб его под новой неудобной шапкой потел и хмурился,
потом распрямлял несуществующие морщинки, а пока - легкие складочки, как на
руках с детства, и лицо все больше расплывалось в восторженном удивлении.
Шофер все еще занимал его разговорами, и женщина со спины что-то
поддакивала, и все это было бы интересно, но только не сейчас, когда они
вырвались из города на прямую дорогу, и рядом еще мелькали дома и дома, люди
и люди, пересекающие дорогу другие дороги, одни внизу, под мостами, другие
сверху, над мостами, а потом все кончилось - и дома, и люди, и светофоры с
милиционерами, и пошел лес - один лес.
Лес стоял слева и справа, он был впереди, насколько можно видеть, и,
конечно, позади, где они только что проехали, и весь он был в снегу. Каждое
дерево, каждый куст, каждый ствол и ветка, ну прямо-таки все в снегу, и снег
еще внизу под деревьями, и снег вдоль дороги, и снег...
Он никогда не видел такого: столько леса и столько снега; ни в Москве,
ни на картинках, ни во сне. А лес летел на них слева и справа и откуда-то
спереди, где он сливался перед дорогой в один огромный сказочный лес. И
дорога и машина их, мчащаяся по ней, как бы разрезали этот лес, и он,
заснеженный и непонятно-красивый, раздвигался перед ними и опять пролетал по
сторонам, мимо машины и мимо него.
И все это было так, что если бы не сидящие рядом взрослые люди, то он
закричал бы от радости, и запел, и заплясал, и пусть лес слышал бы его
голос, знал о его радости и о том, как ему хорошо тут - в никогда не
виданном!
Он даже поерзал на сиденье, чуть задев локоть шофера, и ткнул варежкой
в стекло, и что-то хмыкнул, может быть, от предвкушения возможного,
придуманного сейчас желания, но услышал сзади голос:
- Тебя, ненароком, не укачивает?
Поняв и не поняв, потому что не знал, что такое укачивает - не
укачивает, он смутился и опять сказал:
- Спасибо большое!
И ему стало немного грустно, но лес продолжал лететь ему навстречу, лес