"Мария Барышева. Мутные воды дельты" - читать интересную книгу автора

Позади меня в балконном проеме тихо стоит мать. Она думает, что я не
подозреваю о ее присутствии, и смотрит на меня. Я знаю, что она хочет
поговорить со мной - просто так, ни о чем, но слов найти не может. Она
побаивается тех перемен, которые произошли со мной после речной трагедии - я
сам слышал, как она говорила отцу, что я вернулся постаревшим на много лет.
Может, так оно и есть. Но сейчас я не хочу об этом думать, я просто смотрю
на улицу, по которой уже ходят люди, - смотрю с балкона родного дома, в
который мне посчастливилось вернуться.
Нужно ли говорить, что моему рассказу никто вначале не поверил -
мужчины не поверили потому, что считали себя великолепными знатоками нашей
реки, в которой вроде как бы не водятся такие чудовища, а женщины не
поверили потому, что это было слишком страшно. Но от родителей и
сердобольных и любопытных соседей, в изобилии паломничающих в нашу квартиру,
я знаю, что о случившемся говорят много, долго и со вкусом - ведь трое
пропавших детей это очень серьезно, это большая трагедия. Несколько
проницательных и всезнающих протягивают ниточки между ней, пропажей опытного
рыбака Артема Пантюхина и утонувшим Серегой Бортниковым, и вскоре из этого
сооружают леденящую кровь историю, которую рассказывают друг другу все
волжанцы, глубокомысленно добавляя в конце: "Ну, это, конечно, сказки" и
поглядывая, чтоб их дети поменьше времени проводили на реке. Конечно,
нашлось несколько рыбаков с богатым воображением: одни из них были согласны
со мной, что на нас напал именно сом, другие считали виновницей трагедии
громадную белугу, третьи и вовсе полагали, что виной всему какое-то
доисторическое чудовище, разбуженное какими-нибудь испытаниями или
загрязнением реки, в особенности, после того, как открылся Волжанский
электронный завод, в изобилии сливающий в воду различные химикалии. Все они
отчаянные, азартные и до крайности любопытные мужики, и отец рассказывал
мне, что они объединились в некую группу, которая изо дня в день прочесывает
наш участок реки во всех направлениях - кто сетями, кто удочками - охотятся
сами не зная на что. А здравомыслящее большинство пока решило, что на нас
просто наехал какой-нибудь катер или баркас, а наше с Антохой взбудораженное
воображение превратило его в чудовище, либо мы придумали его специально,
чтобы умерить свою вину. Ведь налицо-то были только трое пропавших
мальчишек, мой разбитый нос, сильное сотрясение мозга у Антохи и наш общий
бессвязный лепет о рыбе-убийце, которую никто из нас толком и не видел. И
еще был Мишка, который благополучно доплыл до берега целым и невредимым. Но
в общем дело считается достаточно запутанным, и всех нас, в том числе и
Антоху, которому теперь много времени предстоит провести в больнице, еще
долго будут беспокоить расспросами.
Три дня я провалялся в постели с высокой температурой, бредя сомами и
пропавшими друзьями, и за эти три дня мои родители словно бы постарели на
добрый десяток лет. По ночам я поднимал их из постели дикими криками, потому
что едва закрывал глаза, и все начиналось снова: я стою на шершавом теплом
парапете, а внизу меня ждут друзья, кричат мне и смеются надо мной, и я
прыгаю в мутную желтую воду, а вслед с парапета смотрит Юй с моей календулой
в волосах, и мы плывем к фарватеру, через фарватер, за фарватер... Все
заново, все заново... бледно-желтый мертвенный глаз, и огромная
пещерообразная пасть, и Венькина рука выскальзывающая из моих пальцев...
Пока я болел, меня удивляло, что я совершенно не думаю о Юй. Если
раньше она никогда не покидала моих мыслей, если на острове, лежа на мокром