"Мария Барышева. Мутные воды дельты" - читать интересную книгу автора

знала, кто их приносит, потому что иногда улыбалась мне как-то по
особенному, будто мы были заговорщиками. Но я, как и все остальные в нашей
компании, был только "пен еу" - друг - и ни разу не замечал, чтобы она
выделяла кого-то из нас, разве что, может быть, Веньку... А Венька,
возглавлявший нашу непутевую компанию, как раз-таки не проявлял никаких
признаков влюбленности и смотрел на нас, волжанских Ромео,
снисходительно-насмешливо, как смотрит бывалый пес на разыгравшихся щенков.
Но я знал, я чувствовал, что и у него внутри горит огонь.
Нефритовый браслет сыграла одну из главных ролей в этой истории,
наравне со швейцарским ножом и созданием с волжского илистого дна, но
немаловажные роли сыграли и все мы, и, наверное, никогда больше ни один
человек не раскрывался передо мной так ясно и четко, как мои друзья в тот
самый злосчастный день, когда мы спрыгнули с парапета в Волгу и поплыли... и
кто-то уплыл гораздо дальше, чем собирался. А я плыву до сих пор... я
плыву... и хотя возраст мой уже подбирается к четвертому десятку, и нет
лучшего лекаря, чем время, - я плыву, правда, с недавних пор реже чем
обычно. Но все равно приходят эти ночи, когда, проваливаясь в сон, я лечу
сквозь кровать куда-то вниз, и кровать уже не кровать - это выщербленный,
горячий от августовского солнца парапет, а внизу - ленивая, мутная, желтая
вода, и уже плещутся в ней Венька, и Рафик, и Гарька, и Мишка, и Антоха -
они ждут меня, а мне снова тринадцать... И мы плывем, борясь с течением, и
все начинается заново, а вслед нам с парапета смотрит Юйхуань и смеется, а в
ее блестящие волосы воткнут цветок календулы.
Компания наша была пестрой, интернациональной. Помимо дочери Востока Юй
в ней был также татарин Рафик, толстый, неуклюжий; был украинец Гарька,
который, разговаривая, всегда смачно "гхэкал", в особенности при
произнесении собственного имени; курчавый же и смуглый Мишка был почти
чистокровным грузином. Только я - Ленька Максимов по прозвищу "Шпендик",
Венька и Антоха были русскими. Впрочем, на наши взаимоотношения такое
разнообразие национальностей не оказывало никакого влияния. В Волжанске
такой компанией никого нельзя было удивить - уже давно Волжанск был словно
яркий пестрый лоскутный коврик - китайцы, корейцы, кубинцы, русские, арабы,
татары, сомалийцы - все перемешались и все друг к другу привыкли. Частично
это разнообразие было вызвано наличием Волжанского технического института
рыбной промышленности и хозяйства, пользовавшегося особой популярностью как
на нашем, так и на африканском континентах.
Все мы сдружились еще до школы и, как мне казалось, хорошо знали друг
друга. Но то, что случилось одним августовским днем, показало мне, как
сильно я ошибался.
Я помню все очень хорошо. С самого первого дня, и если закрыть глаза,
то...


* * *

...я, как обычно, просыпаюсь рано - в хорошую погоду в нашем доме
вообще невозможно проснуться поздно, потому что старые огромные тополя
вокруг него вот уже много лет облюбовала большая воронья стая и по утрам
исправно поднимает невыносимый хриплый гвалт. Я выхожу на балкон, заглядываю
в наполненный землей фанерный посылочный ящик, в котором мы с отцом разводим