"Александр Башкуев. Призванье варяга (von Benckendorff) ч.3, 4" - читать интересную книгу автора

московского общества, побагровел, его бородавки налились кровью и пышно
заколосились по всей его морде. Я только ждал этого!
В следующий миг я притянул коротышку в свои объятия и тут... Все
увидали, что я, стоя на одном колене, одного роста с Наследником!
Больше Константин не повторял сей ошибки. Да он и сам знал, сколь
нелестно для него это сравнение, но желанье унизить меня столь заняло
коротышку, что он, забыв обо всем, допустил меня до руки.
Я унаследовал матушкины черты лица, - так что меня частенько изображают
в пасквилях жеребцом, иль - стервятником. Да и губы мои, пожалуй, - бледны,
да чуток - тонковаты.
Матушка, скрывая сей фамильный дефект, подкрашивала их особой помадой,
дабы выглядеть более дружелюбной, чем было на самом деле. Мне же, как
мужчине и офицеру, такой способ заказан, но на мой взгляд и лошадиная
челюсть, и хищный профиль в глазах любой дамы во сто крат привлекательнее
курносого, а вернее, - безносого профиля Константина и его безвольного
подбородка.
Опять же, в глаза присутствующим бросился мой лютеранский ежик рядом с
золотистым паричком моего визави, да воротник мундира, затянутый на все
крючки, рядом с просвечивающей сквозь кисею сиськой Наследника. Когда же я
медленно, но верно поднялся во весь мой гренадерский рост, дамы стали
восторженно ахать, шушукаясь, а их кавалеры - хмыкать в сторону.
Я понимаю, что для политических деятелей внешность дело десятое, но
если с той поры Константина в Москве звали не иначе как "бритым
орангутаном", да "бородавчатой свинкой", моя попытка увенчалась успехом.
Прямо на том вечере ко мне стали подходить русские и польские лидеры,
которые с содроганием шептали мне, что если вчера они еще знать не желали
моей партии, то сегодня... Тугой армейский воротничок им оказался ближе
напомаженной сиськи, а короткая стрижка - золоченых кудрей.
Константиновские же либеральные бредни и сюсюкание о какой-то там
Конституции теперь стойко сплелись в сознаньи Москвы с Сиськой Наследника и
его - Ягодицами. С того дня и до сей поры Москва ни разу не подвела нашу
партию, став самым верным и надежным оплотом Державы.

Я еще подлил масла в огонь. Прямо на том вечере я написал комические
куплеты в количестве двадцати штук, в коих подробнейшим образом описывались
стати и наряды Наследника. И вытекающие из того - бредни его политические.
Стоило мне сесть за рояль и пропеть первые строки, вокруг меня
образовалась огромная толпа, которая тут же стала комментировать мои вирши и
менять их для большего благозвучия (я все же - немец, а у поляков язык
ближе к русскому). То, что вышло, свойства - совсем непечатного и мне до сих
пор стыдно, когда меня называют автором этих великолепных, хоть и необычайно
злых и неприличных стишат.
Куплеты сии под общим названием "Гав-Гав" - скорее плод коллективного
творчества. Среди них есть куплеты целиком сочиненные бойкими москвичами,
так что в "каноническом" варианте их - сорок пять.
Стихи сии разошлись по Империи и вскоре во всех приличных домах слово
"Конституция" рифмовалось лишь с "Проституцией", а произведенное мною от
слова "Сейм" понятье "сеймиты", я лично зарифмовал со словом "антисемиты",
но местная публика не знала таких и вместо "антисемитов" хором скандировала
- "содомиты" под улюлюканье офицеров и истерический смех дам!