"Владимир Евтихианович Баскаков. Кружок на карте " - читать интересную книгу автора

Корпус прошел по узкому коридору, перерезал рокадные дороги и шоссе,
занял железнодорожный узел, а у соседей, видимо, произошла заминка.
И горловина прорыва узка, вот-вот порвется. Генерал чувствовал, что на
флангах обстановка осложняется. Вчера корпусный мотоциклетный батальон
захватил немецкую штабную машину и шофера. Немец показал на допросе, что их
сегодня бросили в бой прямо из вагонов. Ехали куда-то на Дон, но в пути
ночью остановили эшелон и всех выгрузили в лесу. Захваченная машина
принадлежала начальнику артиллерийского снабжения танковой дивизии.
Шубников доложил об этом командующему армией. Тот, как ему показалось,
отнесся к известию спокойно. Спрашивал больше о том, когда будет взята
Боковка и перерезана железная дорога.
Но вот Воковка взята, дорога перерезана. Куценко ведет бой за насыпью.
А что дальше? Фланги не стали от этого надежнее.
И когда вечером начальник штаба корпуса полковник Середа доложил ему по
телефону, что немцы прорвались через боевые порядки стрелковых дивизий и
вышли на тыловую дорогу в тридцати семи километрах от Боковки, генерал
только скрипнул зубами. Случилось то, чего он опасался, о чем все время
думал. Первой, пришедшей к нему сразу после этого неприятного известия была
мысль о том, что он правильно поступил, отправив третьего дня все лишние
машины, санбат и раненых за старую линию обороны. Правильно и вовремя!
Начштаба Середа еще усомнился тогда в целесообразности такой меры,
переспросил его два раза, надо ли отправлять машины. Шубников повторил
твердо:
- Отправьте в тыл все, без чего можно вести бой! Конечно, это не так уж
много, главная сила здесь - танки,
пушки, "катюши". И, выходит, все это теперь в окружении, в котле.
Не обнаружив на станции Боковка соседей и вступив в соприкосновение со
свежими гитлеровскими частями, Шубников почувствовал: что-то в операции не
так. Он тогда еще перекинулся на эту тему парой-тройкой слов со старым своим
халхин-гольский дружком, замполитом полковником Кузьминым.
- Ты как, комиссар, понимаешь обстановку?
- Обстановка, Николай, какая-то хитрая. По дорогам мы двигались
почему-то днем, а не ночью. Вот я и думаю, не было ли там, - полковник
показал большим пальцем вверх, - задумки показать немцам, что здесь,
дескать, против них силища копится?
- Полагаешь, наш удар отвлекающий?
- Похоже, что так, Николай... Эх, если бы позволили сказать об этом
танкистам, я бы такое кадило раздул! Сталинграду, мол, помогаем, держись,
ребята. Понимаешь?
- Ты все по-своему поворачиваешь, комиссар.
- А ты думал как? Я человек политический! - На широком лице Кузьмина
расплылась улыбка.
- Нет, Иван, - раздумчиво сказал генерал, - наше дело - рубеж удержать.
А догадки свои высказывать повременим.
- Может, ты и прав, - согласился Кузьмин. - И в самом деле, еще
размагнитишь людей. Или вдруг что к немцам просочится, тогда уж наверняка
все прахом...
В штабе корпуса слова "окружение" никто не произносил до следующего
утра. Корпус продолжал упорные бои. Бригада Куценко по-прежнему держала
станцию.