"Ада Баскина. Повседневная жизнь американской семьи " - читать интересную книгу автора

сразу пять студентов за пользование шпаргалками на письменном экзамене.
Двое - за то, что их написали, трое - за то, что ими пользовались. Все
пятеро - иммигранты из России. В приказе ректора это преступление
квалифицировалось как "недопустимый обман, жульничество, несовместимое с
моралью университета". Сами же бедолаги-студенты объясняли свое поведение
"особым менталитетом русских".
Я узнала об этом потому, что вскоре после события выступала в этом
университете с лекцией "Америка и Россия: разница двух культур. Менталитет и
традиции". Лекция была только для преподавателей, они-то и рассказали мне о
происшествии и попросили объяснить: в чем именно состоит особая ментальность
русских, которая позволила им пойти на этот cheating (обман). Я тогда,
честно говоря, растерялась: "Обман, он и есть обман в любой стране, -
сказала я. - Не вижу тут никакой особой ментальности".
Но вот я листаю оглавление книги Йела Ричмонда и вижу название главы:
"Vranyo, the Russian Fib". В ней говорится, что русское слово "вранье" не
имеет в словаре ни одного правильного эквивалента, оно непереводимо, ибо это
нечто среднее между правдой и ложью, но ближе всего по значению к
английскому "fib", то есть "привирать, сочинять, выдумывать". Автор приводит
множество примеров, когда он сталкивался с таким полуобманом в России.
Кое-какие из этих примеров мне показались некорректными. Скажем, он
вспоминает, что, когда работал советником посольства, в середине 80-х, на
прием к американскому послу не явился один из приглашенных гостей, сказался
больным. Но Ричмонд узнал, что он был вполне здоров, просто, очевидно,
"вышестоящие товарищи" не рекомендовали ему ходить в посольство США. Но
разве Йел Ричмонд не знал советских порядков? Разве не понимал, что эта ложь
была вынужденной?
Однако против большинства других примеров мне возразить нечего. Гид,
приукрашивавший историю и современность СССР. Руководители, скрывшие
катастрофу вблизи арктического поселка Осинск: нефть вырвалась из скважины и
стала заливать тундру, но мир узнал об этом из сообщений радиостанции
Би-би-си. Чернобыль... Да что говорить, пожалуй, и согласишься, что "вранье
своего рода искусство, к которому так привыкли в России". Однако, добавляет
Йел, эта привычка чужда американцам, она удивляет их и раздражает.
Если мне когда-нибудь доведется встретиться с мистером Ричмондом, я,
возможно, расскажу ему пару эпизодов, чтобы он не слишком идеализировал
своих соотечественников. Как-то раз, сидя у важного американского босса и
лицезрея его лично, я слышала, как в соседней комнате секретарша по телефону
сообщала кому-то, о ком, очевидно, была предупреждена, что ее начальника нет
в городе и даже в стране. А в Лос-Анджелесе я сорок минут прождала на улице
одну бизнес-леди, которая, наконец подъехав, подробно мне рассказывала, как
она час простояла в пробках. И я бы обязательно поверила, если бы не звонила
десять минут назад в ее офис, где мне сообщили, что она как раз сейчас
выходит и направляется к машине.
Но это я так, злословлю, немножко вредничаю. На самом деле должна
признать, что все это скорее исключения. В целом же американцам свойственна
правдивость. Некоторые мои соотечественники, кстати, ошибочно принимают ее
за наивность или простодушие. Но это просто привычка говорить все как есть.
Я вхожу в приемную и спрашиваю секретаря, здесь ли начальник. Она
показывает на дверь: открыто, значит, хозяин там. Первое время эти открытые
двери меня сильно смущали. У меня, предположим, конфиденциальный разговор.