"Елена Басманова. Тайна серебряной вазы [D]" - читать интересную книгу автора

видно, и головка ко мне повернута, не к улице, а глазки закрыты. Ну, тут я
и закричала, и уж больше ничего не помню. Как только пожара не сотворила
свечкой своей упавшей.
- Хорошо, хорошо, Марфа Порфирьевна, - миролюбиво пророкотал
следователь, втайне подозревавший, что это ужасное видение результат
чрезмерной религиозности женщины. - Может, помстилось все вашей
чувствительной душеньке?
- Да я уж теперь и сама не уверена, могло ли такое быть, - Марфа
Порфирьевна растерянно взглянула на мужа.
- Но все-таки ставни витрины оказались открытыми, ведь щель-то
светилась, как вы говорите.
- Да, - вмешался управляющий, - я проверил. И ставни приоткрыты. И,
верно, в корзине не мой младенец. Но я ничего не трогал до вашего
прибытия. Даже на улицу не выходил, чтобы случайно следы не попортить.
Если они остались.
- Самая простая версия - попытка грабежа. Предупреждал я вас, Егор
Тимофеевич, что народец-то наш ушлый, прельститься может диковинами
вашими. А пока скажите, любезная Марфа Порфирьевна, не слышали ли вы
каких-нибудь звуков - шагов, голосов или еще чего-нибудь?
- Нет, господин следователь, тихо было. Да неужели ребеночек-то все
еще там лежит?
Карл Иванович Вирхов тяжело вздохнул и попросил доктора Коровкина
следовать за ним. Но доктор Коровкин задержался. Вернувшаяся с миской льда
и чистыми полотенцами служанка ждала его распоряжений. Он помог ей
приготовить холодный компресс, распорядился регулярно менять его, а также
притушить свет в комнате, оставив лишь одну свечу, чтобы яркое освещение
ни в коем случае не тревожило Марфу Порфирьевну. Только после этого доктор
и терпеливо дожидавшиеся его Карл Иванович и Востряков спустились вниз,
куда уже перешли сопровождавшие следователя полицейские.
Они вновь оказались в самом помещении булочной. Здесь, между дверями
и витриной, переминался с ноги на ногу сторож Митька, здоровый кудрявый
парень простоватого вида.
- Ну что, братец, ждешь? - строго приветствовал его Вирхов, вскинув
вверх свой массивный, разделенный вертикальной ямочкой как бы надвое,
подбородок. - Будешь сейчас показания давать.
- Я не виноват, Богом клянусь.
Митька достал из кармана носовой платок. Следователь дождался, когда
парень неторопливо высморкался, убрал платок в карман и выжидательно, но
не робко уставился на казенного гостя.
- Знаю, что не виноват, - молвил Вирхов. - А подозрительного шума
ночью не слышал?
- Никак нет, господин следователь. И сразу же скажу, не спал службу.
- Да я и не обвиняю тебя, дружок, - хмыкнул Карл Иваныч. - Это только
у фельетониста Фонвизина, не к ночи будь помянут, русский человек дурак и
свинья. А я не Фонвизин, а Вирхов. Впрочем, к делу.
Егор Тимофеевич уже включил большой электрический свет и подсветку в
витрине, и следователь вплотную подошел к стеклу витрины. С минуту он
рассматривал евангельскую картину, потом попросил подойти доктора
Коровкина. Даже сквозь стекло они видели, что в корзине лежит, прикрытый
белой пеленкой, новорожденный. Глаза его оставались закрытыми, он не