"Елена Басманова. Тайна серебряной вазы [D]" - читать интересную книгу автора

принималась мелко и часто креститься. Похоже, никакая сила не могла бы
заставить ее сдвинуться с места. Доктор присел на поставленный рядом с
диваном венский стул, пощупал пульс в неподвижной руке. Пострадавшая была
жива. Клим Кириллович достал из саквояжа пузырек с нашатырным спиртом,
вынул из него пробку. Поднеся флакон к лицу женщины, он убедился, что
волшебные пары подействовали - Марфа Вострякова открыла круглые глаза. Ее
поначалу бессмысленный взор стал понемногу меняться. Она застонала и
предприняла попытку приподняться.
- Лежите-лежите, не двигайтесь. - Доктор удержал пострадавшую. - У
вас что-нибудь болит?
Марфа перевела вопросительный взгляд на мужа.
- Господин Коровкин - доктор, - озабоченно пояснил Егор Востряков. -
Скажи ему, матушка, не ударилась ли ты, падая?
- Не знаю. Затылок ломит.
- Осторожно, - ласково обратился к своей пациентке доктор, -
поверните голову, не поднимайтесь. Нет, кровотечения и открытой раны не
вижу. Возможно сотрясение мозга. Как вы себя чувствуете?
- Муторно мне, - пожаловалась Марфа. - Но я хочу подняться.
В этот момент в дверь постучали, и сторож сообщил, что прибыла
полиция. Управляющий попросил проводить пришедших сюда.
Через пару минут в комнату вошел в сопровождении двух полицейских
следователь Карл Иванович Вирхов. Быстро окинув взглядом помещение и
находящихся в нем людей, он решительно повернулся к Климу Кирилловичу. -
Господин доктор, могу ли я задать несколько вопросов Марфе Порфирьевне? -
Конечно, только постарайтесь ее не волновать. Я подозреваю, что у нее
сотрясение мозга. А вот вставать ей я бы не рекомендовал. По крайней мере,
ближайшие три дня строгий постельный режим. Да пусть принесут лед, лучше
сразу же сделать ледяной компресс.
Под строгим оком хозяина остолбеневшая служанка ожила и выскочила из
комнаты хлопотать о компрессе.
- И все-таки я должен расспросить Марфу Порфирьевну, - нахмурил
светлые плоские брови Вирхов. - Итак, голубушка моя, припомните, что и как
именно произошло.
- Да как же я расскажу, если ничего не произошло? Встала я среди
ночи, захотела воды брусничной. Спустилась вниз - там, справа, где у нас
товар стоит, на холодном подоконнике выставлены кувшины со сладкой водой,
их вчера к рождественскому столу подавали. Она у нас, знаете, с мятой
настояна, вся разошлась. Хороша получилась, новую бутыль открывать надо. -
Марфа Порфирьевна тяжело вздохнула, и посмотрела на мужа виновато. - Даже
не пойму, почему вдруг такое желание нашло. Выпила полстакана, да вон у
сторожа Митьки спросите, и его потревожила, и говорю ему: "Надо бы
проверить, все ли в рождественской витрине нашей в порядке". Прошла в
магазин и даже верхний свет не включала, так шла, со свечкой. Подошла к
стене, - а внутренняя стена у нас, знаете, стеклянная, - а та, что на
улицу выходит, только ставнями закрывается. Тяжелыми, плотными, да и замок
всегда лично Егор Тимофеевич навешивает. И показалось мне, что на стене-то
стеклянной светлая полоска, совсем тонюсенькая. Подошла поближе, поднесла
свечу - картину рассмотреть. И вижу, вся скотина, вернее, чучела, на
прежних местах, и младенец в корзине лежит. Но как-то необычно.
Всмотрелась я - батюшки-светы! - а младенец-то другой, не наш, ручек не