"Елена Басманова. Тайна серебряной вазы [D]" - читать интересную книгу автора

В обязанности Ильи входило разбирать почту князя Ордынского, вести
деловую переписку. Князь был тесно связан с Обществом любителей древней
письменности и занимался поисками списков "Слова о полку Игореве". Письма
к нему стекались со всей России. Князь не мог смириться с тем, что
оригинал безвозвратно утрачен, и его доверенные лица разыскивали древнюю
рукопись. Искали в ярославских монастырях - князь считал, что в
ярославских землях должны оставаться старинные копии. Искали и в Москве -
в подземных тайниках набережной Москва-реки, пытались проникнуть в
подземелья дома Мусиных-Пушкиных на Разгуляе, дома, не горевшего во
времена нашествия французов. Денег на безумные поиски уходило много, о
неумеренной расточительности князя Илья мог судить по суммам, указанным в
письмах корреспондентов.
Страстная привязанность князя к древнему "Слову" казалась Илье
маниакальной. В разговорах и письмах Ордынский нелестно отзывался о
Карамзине, называл его франкмасоном, прихвостнем, блюдолизом, шарлатаном,
а все из-за того, что якобы из-за ложного заключения Карамзина автор
"Слова" считался неизвестным. Князь Ордынский с той же маниакальной
настойчивостью пытался доказать, что автором "Слова" являлся сам князь
Игорь, ибо только сам князь мог на равных обращаться к другим князьям
(называя их "братие"), знать более сорока княжеских имен из восьми
поколений, только князь мог так разбираться в оружии, доспехах, соколиной
охоте...
Служба у князя Ордынского имела еще одну сторону, глубоко потаенную
от посторонних глаз. Раз в неделю - по изначальному уговору - Илья обязан
был приходить в кабинет ресторана "Семирамида", где его поджидал человек
Пановского, агент сверхсекретного бюро Департамента полиции. Илья подробно
рассказывал ему обо всем виденном и слышанном в доме Ордынского, о
содержании каждого письма. Сообщения Холомкова неизвестный визави
выслушивал, как правило, с нескрываемым неудовольствием, все фамилии он
аккуратно записывал и удалялся. Почему за князем велось такое наблюдение,
Илья не мог взять в толк. Князь никого не принимал, сам никуда не выезжал,
ничего противозаконного ни в поступках, ни в письмах, ни в высказываниях
князя Илья обнаружить не мог.
Среди постоянных обитателей дома, после князя Ордынского, самой
значительной фигурой являлся Григорий, старый камердинер хозяина, сам
похожий на аристократа, зачем-то примерившего костюм прислуги. Высокий,
молчаливый, с удивительно правильными чертами лица - будто с какой-то
фрески сошел, великомученик Земли русской, да и только.
Илья не раз пытался расположить его к доверительной беседе -
напрасно. Ни в какие разговоры о прошлой и настоящей жизни князя Григорий
не вступал, он презрительно оглядывал Илью Михайловича и молча удалялся.
На плечах этого человека лежало обустройство быта княжеского дома,
закрытого для чужих глаз. Григорию князь доверял безусловно, они часто о
чем-то негромко беседовали, но о чем Илья не знал, сквозь плотно прикрытые
двери доносилось только невнятное бормотание. Среди домочадцев числилась и
пожилая экономка, такая же неразговорчивая, как и Григорий. В парадных
комнатах она появлялась редко, все приказания ей отдавал камердинер, да
она и сама знала свои обязанности: комнаты, белье содержались в
безукоризненной чистоте, завтрак, обед, ужин подавались вовремя, стол и
напитки, и еда отличались особой сдержанной изысканностью, которую Илья,