"Лилия Батршина, Поплачь о нем, пока он живой" - читать интересную книгу автора

Бьерн полностью оправдывал свое прозвище Угрюмый. И выглядел он не на
свои два с лишним десятка лет, а на много, много больше. Он шагнул к князю
и, стянув с ладони кожаную перчатку, протянул ему не правую, напрочь
лишенную силы, а левую руку.
- Здрав буди, княже, - ровным голосом сказал Бьерн, смотря тому в
глаза.
- И тебе поздорову, - ответил князь, пожав его руку и с честью выдержав
взгляд. - Отведай кушанья нашего скромного.
Бьерн отщипнул от поднесенного служанкой каравая кусок и отправил в
рот. Теперь не посмеет обнажить в этом доме меч, по всем божьим правдам.
- Проходи в дом, - князь широким жестом обвел дверной проем и
посторонился, пропуская гостя.
А в это самое время, когда князь с как можно большим выражением радушия
и гостеприимства принимал важного гостя, верстах в двух-трех от княжеского
терема, среди деревьев и покрытых мхом скал мчался, не зная усталости,
черный конь. На спине он нес свою хозяйку - Любаву, с самого утра сбежавшую
в лес от проблем, забот, а главное - от того самого столь ожидаемого и
желанного всеми гостя. Ее отец запретил ей удаляться далеко от града, чтобы
ее можно было в любой момент найти, но и этому она радовалась: худшим
наказанием на всем белом свете было бы для нее маяться в своих покоях,
ожидая неизвестно чего - если, конечно, не брать в расчет приближающегося
нежеланного брака.
Любава, наконец, натянула поводья, останавливая разгоряченного коня,
спрыгнула на землю и, часто дыша после этого забега, подвела его к шумящему
неподалеку ручью. Тоскливо вздохнула и отпила из привезенной с собой фляжки.
Она никогда не питала иллюзий по поводу жизни обычных людей, ей никогда не
хотелось стать обычной девушкой, а не княжеской дочерью - такая жизнь была
бы для нее, мягко сказать, тяжеловата, и она сама прекрасно отдавала себе в
этом отчет. Но в такие моменты, когда вдруг выставлял счет долг перед
родителем, когда она в полной мере ощущала себя не то что пешкой - разменной
монетой в чужой игре, ей становилось очень плохо, до того плохо, что
хотелось закрыть глаза и проснуться в совершенно ином мире. "Князья рождают
детей не для продолжения рода и не для их счастья, - грустно подумала она. -
Они не думают о счастье своих детей, они думают о государстве. Врагу не
пожелаешь быть дочерью князя".
Конь поднял морду, напившись, и всхрапнул. Любава улыбнулась и ласково
погладила его по белому пятну на морде.
- Представляешь, Гром, меня замуж выдают, - тихо сказала она коню. Тот
удивленно тряхнул головой. Любава кивнула. - Ага. Я тоже не знала. Мне,
по-моему, вообще что-то говорить в последнее время для всех стало дурным
тоном, будто со мной уже кончено. Но мы ведь еще поборемся, а, Гром?
Конь вновь всхрапнул.
- Отца не переубедишь, - вздохнула Любава и отпила из фляги. - Значит,
выходить придется, ничего не сделаешь, не поделаешь тут. Если бы я могла
отказаться... Но отец думает только о княжестве, ни о чем больше. И я,
скажет он, тоже должна думать только об этом, потому что я - княжеская дочь
и вся моя личная жизнь подчинена интересам княжества. А сам-то ведь по любви
женился...
Любава вздохнула и отпила еще глоток, вспомнив о маме. Она умерла
совсем недавно, уже брат был взрослым. Отец очень горевал, очень убивался по