"Фил Бейкер. Абсент " - читать интересную книгу автора

Доусон пьет. Когда кто-нибудь говорил: "Жаль, что он так пристрастился
к абсенту", Уайльд пожимал плечами: "Если бы он не пил, он был бы кем-нибудь
другим. Il faut accepter la personnalite comme elle est. Il ne faut jamais
regretter qu'un poete est saoul, il faut regretter que les saouls ne soient
toujours poetes" <"Нужно принимать человека таким, какой он есть. Зачем
жалеть, что поэт - пьяница? Лучше жалеть, что не все пьяницы - поэты"
(франц.)>.
Некоторые привычки Доусона, кажется, отразились на Уайльде. Доусон
убедил его пойти в обыкновенный публичный дом, чтобы он приобрел "более
здоровый вкус", но Уайльду там совсем не понравилось. "Похоже на холодную
баранину, - тихо сказал он Доусону, когда вышел, а затем (громко, чтобы
услышали поклонники, которые их сопровождали): - Расскажите это в Англии,
восстановится моя репутация". Видимо, Уайльд подражал Доусону и в питье. Он
пишет: "Почему ты так упорно и порочно чудесен?" и добавляет: "Сегодня утром
я решил выпить Перно. Получилось прекрасно. В 8.30 я был мертв. Сейчас я
жив, и все в порядке, только тебя нету".
Через несколько дней Уайльд написал Доусону записку, чтобы заманить его
во Францию: "Дорогой Эрнест, приезжай немедленно. Мсье Мейер
председательствует на утреннем приеме абсента, и ты нам нужен".
Доусон очень любил Францию, долго жил в Париже ("единственном городе",
как он его называл), хотя практически голодал там. Он писал Артуру Муру с
улицы Сен-Жак, 214, о том, что у него и у Коннелла О'Риордана жизнь тяжелая:
"Коннелл не курит и не пьет, чтобы два раза в день поесть, а я затягиваю
пояс, чтобы не отказывать себе в сигаретах и абсенте. Что до женщин... мы не
смеем и смотреть на них". В письме к О'Риордану, который к тому времени
благополучно возвратился в Лондон, Доусон подробно описывает несколько дней
своей жизни. Накануне ему удалось бесплатно поужинать у виконта де Лотрека
(не художника, хотя Доусон был знаком и с ним), где он курил гашиш и
участвовал в спиритическом сеансе. "Мы получили послание от Сатаны, -
сообщает Доусон, - но ничего мало-мальски важного он не сказал".
Теперь, выпив абсента в кафе "D'Harcourt" и купив на последние деньги
табака и папиросной бумаги, Доусон пришел домой ("chezmoi"), где есть хлеб,
кусок сыра бри и полбутылки вина. На письме, сверху, он рисует свой стол,
нумеруя предметы и приписывая, как они "действуют на творчество". Назавтра
пришлось купить булочку вместо марки, а на третий день он продолжает:
"Сегодня утром я получил письмо и 1 фунт стерлингов, чуть не заплакал от
благодарности, вышел, выпил абсента, а потом и позавтракал".
В сентябре 1891 года Доусон принял католичество в бромптонской церкви и
в Лондоне обычно опускал в абсент распятие, прежде чем выпить. В Париже он
посещал красивую церковь Нотр-Дам де Виктуар, которую до этого "знал только
по чудесному роману Гюисманса" <"EnRoute ("В пути"; 1895)>; "Меня
чрезвычайно поразила какая-то волна благочестия, которая накатывает на всю
многочисленную паству". Джэд Адамс рассказывает, что, когда он был в Дьеппе,
Доусон проводил часы в боковом приделе церкви, благоговейно стоя на коленях
перед изображением святой Вильгефортис, которую во Франции зовут Ливрада.
Дочь языческого короля, она приняла христианство и дала обет безбрачия.
Когда отец захотел выдать ее замуж за короля Сицилии, она стала молить Бога
о помощи и добилась своего - у нее выросла борода, и король отказался взять
ее в жены, а вот отец приказал распять ее. Именно этой бородатой мученице и
молился Доусон, очевидно, тронутый ее историей. Как пишет Адамс: "Вы всегда