"Фил Бейкер. Абсент " - читать интересную книгу автора

отмечал у него "почти болезненную грацию и утонченность, которую может
передать лишь слово "gracile", придуманное Россетти, и декадентское уныние".
Некоторые его фразы почти по-библейски просты и звучны; позднее они стали
названиями фильмов и романов: "Унесенные ветром", "Чужак в чужой стране"
(фильм американского режиссера Эдварда Блейка с Джеком Леммоном и Ли Ремик в
главных ролях, 1962. - Примеч. пер.), "Дни вина и роз" (роман Роберта
Хайнлайна, 1961. - Примеч. пер.). Если последняя фраза кажется нам
радостной, вспомним контекст - "как коротки вы, дни вина и роз".
Доусон нравился почти всем, кто был с ним знаком. Одним из немногих
исключений был Обри Бердсли. Леонард Смайзерс заказал Бердсли обложку для
его "Стихов", и тот украсил ее вопросительным знаком. Позже он объяснял, что
это значит: "зачем вообще писать эту книгу?". Бердсли был ехиден; ему не
нравились ни Уайльд, ни Доусон. Если верить Фрэнку Харрису, Оскар Уайльд
однажды сравнил его рисунки с абсентом: "Абсент крепче любого напитка и
выявляет наше подсознательное "я". Как и ваши рисунки, Обри, он мучителен и
жесток".
Вопреки своей репутации, Бердсли не любил декадентства и возмущался
тем, что общественное мнение их связывало. Особенно презирал он Доусона за
его саморазрушительную жизнь, возможно - потому, что сам, не по своей вине,
умирал молодым, медленно проигрывая битву с туберкулезом.
Друг Доусона говорил, что тот очень изменился после того, как его
родители покончили жизнь самоубийством. Скорее всего, это не так; отец мог
умереть естественной смертью, хотя друзья и, возможно, родственники считали,
что он самоубийца. Через полгода мать Доусона, которая всегда была
психически неуравновешенна, действительно покончила с собой.
Отец Доусона владел убыточным доком в Восточном Лондоне - Бридж-доком,
который позже был переименован в "Доусон-док" и который погубил семью
сначала постоянными финансовыми бедами, а там и - разорением. Но это не было
самым большим несчастьем в жизни Доусона. Он безнадежно влюбился в
двенадцатилетнюю девочку по имени Аделаида, а по прозвищу - "Мисси", дочь
владельца ресторана на Шервуд-стрит в Сохо. У Доусона были самые благородные
намерения, он верно ждал ("по-своему", как мы увидим), чтобы этот образ
чистоты повзрослел достаточно для замужества. Когда Аделаида повзрослела,
она вышла замуж за официанта, а Доусон так и не оправился от удара.
Благоговейная любовь к девочкам - не просто личная причуда. Ее породил
романтический культ ребенка, одна из самых абсурдных мод XIX века, в
которой, видимо, было что-то оксфордское, - вспомним Льюиса Кэрролла. Никак
нельзя путать эту страсть с педофилией в современном смысле; вся суть и
состояла в полном отсутствии чувственности. Доусона глубоко шокировали
газетные сообщения о мужчине, который сбежал со школьницей, тайно жил с ней
в Гастингсе и наконец получил шесть месяцев тюрьмы. "Хуже всего то, - писал
Доусон другу в сентябре 1891 года, - что это кажется грязной и мерзкой
карикатурой - тьфу, какой смысл подыскивать фразы? Я думаю, ты понимаешь, о
чем я... Эта гнусная история оставила какой-то липкий след на моих
святынях". Культ маленькой девочки был распространен среди декадентов, и
"Панч", вооружившись своим здравомыслящим юмором, нанес этому культу мощный
удар, опубликовав в сентябре 1894 года стихи "К Дороти, моей четырехлетней
возлюбленной".
Друзья Доусона считали его любовь к детям трогательным свидетельством
чистоты сердца. Сам он писал о "культе ребенка", связывая его с пессимизмом