"Мэдлин Бейкер. Сердце беглеца" - читать интересную книгу автора

Мэдлин Бейкер

Сердце беглеца

Пролог

Его звали Логан Тайри, и он стал беглецом. И, как всякий, кому
посчастливилось бежать из дьявольской дыры, именуемой юмской тюрьмой, он был
полон решимости не возвращаться туда. Лучше умереть от жажды под палящими
лучами аризонского солнца или погибнуть, истекая кровью, от тяжкой раны в
боку, где засела пуля от револьвера 45-го калибра, чем вернуться к жизни за
решеткой.
Территориальная тюрьма Юмы! Сто десять градусов в тени.[1] Жалкая
камера пять на восемь футов без окон - только холодные серые стены и такая
же серая стальная дверь. Юма! Восемнадцать месяцев он пил мутную тепловатую
воду и питался гнильем, пригодным разве что для свиней. Кишащие паразитами
одеяла и тяжелые цепи. Цепи, от которых он стал хромать... А какая у него
раньше была размашистая беззаботная походка! А теперь его тело и душа
покрыты шрамами.
Да, размышлял он уныло, от цепей он избавился, но шрамы остались. Его
тело сохранило и другую печальную память: чуть выпуклые полосы крест-накрест
пересекали его широкую спину и плечи. Это были следы плетей.
Черт возьми! Одна мысль о плети заставляла его обливаться холодным
потом. Был там один надзиратель, в руках которого плеть оживала и
переставала быть просто девятифутовым мягким сыромятным ремнем, а
превращалась в свистящий и извивающийся язык пламени, без устали
выплясывавший над содрогающейся плотью.
Его били плетьми только раз. Другие, мятежно-гордые или до глупости
упрямые, умирали под ударами плетей, моля о пощаде. Но Тайри был не дурак. В
тюрьме Юмы не ведали такого понятия, как милосердие. И он подавил свою
гордость и обуздал язык. Со стороны он мог показаться образцовым
заключенным, без конца повторяющим "Да, сэр" и "Нет, сэр" и покорно, без
вопросов и жалоб, подчиняющимся командам. Но внутри у него все кипело. В нем
бурлила жажда свободы, он желал увидеть бесплодную аризонскую пустыню во
всей красе, мечтал вновь взбираться на неприступные горы Монтаны, скакать
верхом по обширным поросшим травой землям Дакоты. Любовь к дикой стране не
ослабевала, и он тосковал по безграничной свободе равнин, как его
сокамерники томились по глотку виски, по женщине или колоде карт.
Тюремное затворничество нелегко дается человеку, привыкшему ничем себя
не связывать, ни перед кем не отчитываться, никому не подчиняться и не жить
по часам. Он проводил время, как ему нравилось, делал, что хотел, и если его
заставляли вставать в то время, как его еще тянуло в сон, есть, когда он не
был голоден, или подчинять свою волю воле других, внутри у него загорался
пожар. Да, ему нелегко было таиться и поджимать хвост, как побитая собака,
но это окупалось.
Считая его сломленным и, стало быть, неопасным, надзиратели посылали
Тайри с поручениями из одного тюремного здания в другое. Он так хорошо
научился играть роль запуганного узника, что стражи в его присутствии стали
вести себя беззаботно. И эта беззаботность двоим из них стоила жизни, а ему
подарила вожделенную свободу.