"Эрве Базен. Смерть лошадки (Книга вторая трилогии "Семья Резо")" - читать интересную книгу автора

вздрагивающий от негромкого шмыганья, покачивался на расстоянии тридцати
сантиметров от последнего кроссворда, составленного Рене Давидом. Ах ты,
мой чертов Фреди! Ни он, ни я, как, впрочем, и все Резо, не склонны к
внешним проявлениям чувств, однако мы с ним все же были связаны и в
известной мере ощущали свое братство. По моим жилам пробежал родственный
ток.
- Эй, Рохля!
Фердинан оглянулся, но хоть бы бровью повел. Я знал, что этот мальчик
не так-то легко удивляется, но мне было бы приятно подметить хоть легкий
блеск в его скучающих глазах под нависшими дугами бровей. Он даже не
поднялся с места, а только протянул мне вялую руку, как будто мы
расстались лишь вчера.
- Привет! - бросил он. - Ей-богу, это не учение, а семейный съезд.
Здесь, кроме нас с тобой, еще Макс Бартоломи и этот карапуз Анри Торюр.
После чего он потянулся, ткнул обкусанным карандашом в сетку
кроссворда.
- Вот свинство-то, - сказал он. - "В ложах пусто, а в курилках густо" -
слово из семи букв... Попробуй догадайся!
Я сжал губы, чтобы не дать вырваться на волю целой сотне важных
вопросов. Мне показалось, что, как и прежде, Фред равнодушен к важным
вопросам и интересуется лишь пустяками.
Раздобревший, лоснящийся, хорошо, но небрежно одетый (галстук завязан
криво, пуговицы не застегнуты, что выдавало нрав их владельца), мой брат
не имел ничего общего с обликом прежнего Фреди, тощего шакала. Скорее уж,
он стал выставочным догом, мирным, не удостаивающим прохожих лаем. Он
высунул язык, потом торжествующе им прищелкнул:
- Знаю, старик, это "антракт"!
Я улыбнулся, передо мной был прежний стопроцентный Рохля, довольный
настоящей минутой, беспечно отмахивающийся от следующей, весь в
преходящем. Антракт! Этот антракт, затянувшийся на три года, ничуть его не
изменил. Занавес вот-вот поднимется, а он даже не знает об этом. Нет, на
мой взгляд, он положительно не готов для второго акта. Пока он блаженно
зевал, я шепнул на ухо:
- А ты знаешь, что они возвращаются?
- Ну, пока еще...
Он вдруг бухнул, не раздумывая:
- С их отъезда столько всего произошло!
Разговорится ли он наконец? Вспомнит ли? Мне хотелось бы узнать, если
только он сам знает, что сталось с Вадебонкером, с Траке и другими нашими
наставниками. Мне хотелось бы знать, что он думает _сегодня_ о нашей
"перестрелке" с мамашей, о белладонне и купании мадам Резо в Омэ. Мне
хотелось бы поговорить о старых, добрых временах... Скажем прямо, о
героической эпохе, об этом буйном отрочестве, которое было прожито лучше,
чем обычная пресная юность, об этих стычках, как-никак приносивших хоть
видимость победы. Но нет, Фреди не хотел вспоминать. Ничего он мне не
объяснит, а сообщит лишь всякие мелочи.
Тетка Бартоломи кормит отменно. Кропетт окончил учение с отличными
отметками. Он, Фред, носит сейчас ботинки сорок четвертого размера, как
покойный Марк Плювиньек, брат нашей матери. Кстати, о Плювиньеках: дедушка
прислал ему сто монет, хотя Фред и провалился на экзаменах в Морское