"Эрве Базен. Крик совы (Книга третья трилогии "Семья Резо")" - читать интересную книгу автора

там указаны имена тех, кого я никогда не знал. Ниже, за четкой линией -
она обозначает рубежи смерти к моменту моего рождения, - в легком сумраке
воспоминаний находятся исчезнувшие недавно; население этой второй зоны
многочисленно, и она словно давит на пространство, отведенное для живых,
напирая на неустойчивую черту, проведенную карандашом (ибо время от
времени приходится стирать ее резинкой и перемещать ниже). Линия эта не
что иное, как новые рубежи смерти, отсекающие стариков, иногда
опускающиеся стрелой вниз, чтобы собрать свою жатву у юности - отнять у
Марселя маленького сынишку, у меня молодую жену.
За спиной у нас уже осталось только трое: умирающая бабушка Плювиньек,
восьмидесятилетний папский протонотарий, который доживает свои дни в
монастыре, где в меру сил исполняет обязанности настоятеля, и моя матушка
- на пересечении трех ветвей, ведущих к трем ее сыновьям.
Представители старшей ветви - ветви Фердинана, или Фреда, которого мы
прежде звали Рохлей, насколько мне известно от друзей, а также из
пространных (и горестных) сообщений мадам Ломбер, - вызывают одновременно
и смех и слезы. О мой отец! Вы, который так гордились своим "чисто
буржуазным родом, насчитывающим уже три века", своей фамилией, "почитаемой
даже на набережной Конти [на набережной Конти находится Французская
академия] и в известном смысле ни в чем не уступающей дворянским фамилиям,
украшенным частицей де...", интересно, стали бы вы сегодня утверждать, что
"цветная раса прерывает родословную"? Ведь мой старший брат Фред, который
долго бедствовал, стараясь пристроиться в разных местах, в конце концов
каким-то образом очутился на острове Реюньон, откуда через несколько лет
вернулся с мулаткой Амандиной Гомес и маленьким квартероном... Ну а сын
Фреда, никому не известного мелкого служащего какого-то банка в Монлери,
снимающего жалкую лачугу в Лонпоне, его старший отпрыск, "главный
наследник имени и герба", которого зовут Жак, как и его покойного деда,
окончательно скатится в низы общества.
Марсель, помеченный от меня слева, наоборот, позаботился о том, чтобы в
жилах его детей текла голубая кровь: наш Кропетт, ставший студентом
Политехнического института, потом артиллерийским офицером, женился на
Соланж де Кервадек, племяннице кардинала. Откупившись от службы в
государственном учреждении он стал инженером, а потом генеральным
президент-директором brain-trust [мозговой трест (англ.)] (раз уж теперь
выражаются так), находящегося в Пеке и специализирующегося в области
engineering [глобальное изучение какого-нибудь промышленного проекта во
всех его аспектах: техническом, экономическом, финансовом и социальном,
координирующее отдельные исследования различных групп специалистов
(амер.)]. Единственный и безусловный наследник своей крестной матери,
баронессы Сель д'Озель, наследующий игорный дом от еще трех благочестивых
теток, завещавших ему свое состояние (за вычетом 15%, предназначенных на
благотворительные цели - в качестве пропуска, который они предъявят у
райских врат апостолу Петру), Марсель, что называется, хороший муж,
хороший отец, хороший христианин с хорошими доходами, еще округлившимися
благодаря доходам его жены, которая вознаграждает его тем, что, в лучших
традициях героического материнства, сама округляется в среднем каждые два
года. "Да это не дом, а какой-то крольчатник!" - говорят, воскликнула
матушка после появления девятого отпрыска. У меня там есть и племянницы, и
племянники, но тут уж моя генеалогия не полна. Я знаю только Луи, Розу,