"Эрве Базен. Анатомия одного развода [love]" - читать интересную книгу автора

- Приди же в себя, идут дети, - сказала мать, прикоснувшись губами с
пушком к щеке Алины.
А та и не заметила, как мать поднялась с места. Пришлось ли
когда-нибудь ей - ее матери - ощутить силу ненависти? Око за око, дар за
дар, отнятое за отнятое. Она, Алина, дала детей своему мужу и до этой минуты
колебалась, внимая добрым советам. Но теперь ей ясно, как поступить: я
заберу у тебя, подлеца, детей и нанесу тебе такой удар, что ты скажешь:
лучше бы она их не рожала.

8 апреля 1966

Хорошо, что этого не видела Наседка и он не услышал ее сострадательного
кудахтанья: Итак, мой милый, ты тоже нервничаешь? Вторую половину дня Луи
пришлось провести у молоденькой клиентки, с трудом удерживая ее в рамках
беседы эстетическо-коммерческого характера, долго обсуждать цвет обоев,
окраску стен под цвет дивана, к которому Луи боялся приблизиться, чтобы не
оказаться на нем, а потом поспешно удрал, говоря себе, что можно, то должно,
и что в другие времена он не ушел бы так - еще одна победа осталась бы за
ним; но все же Луи вернулся с заказом в кармане и в шесть часов вечера
покинул ателье "Мобиляр", чтоб спокойно отправиться на улицу Сент-Антуан; и
там на другой стороне он увидел Одиль, которая целовалась с каким-то парнем
лет тридцати. Есть от чего встревожиться!
Но Луи не встревожился. Поток автомобилей, ринувшийся на зеленый огонь
светофора, помешал ему тотчас же перейти улицу, но, оказывается, его
заметили и оттуда, с тротуара, указывали на него пальцем; конечно, было бы
странно, если бы Одиль решилась показать своего первого поклонника второму.
Луи поднял руку, что на всех языках означает: а вот и я! Одиль тоже подняла
руку. Да и парень повторил этот жест. Ладно, стало быть, и они там стоят,
как и он стоит; ни нежности, ни предупредительности по отношению к друг
другу, и вид у них простодушный, и смотрят они друг на друга почти так же
безразлично, как смотрят на стенные часы. Могло быть одно объяснение: этот
парень - ее родственник. Но вот наконец светофор открыл дорогу, и Луи
неторопливо перешел на другую сторону.
- Мой брат! - представила Одиль, протянув Луи губы для поцелуя.
Уф! Оказывать доверие - значит доверять самому себе. Но. за эти
несколько секунд немало мыслей пронеслось у него в голове! Развестись
неизвестно ради чего - такое случалось нередко; разве нет горемык,
разрушивших свое прошлое, но оставшихся в одиночестве? (Вот и Алина теперь
одинока, именно это произошло с ней. Когда же, мадам, я избавлюсь от этих
неотвязных мыслей? Не стоит гадать, откуда это долготерпение, которое я
проявляю к вам.)
- Раймон позвонил мне в контору, - объяснила Одиль. - И я назначила ему
здесь свидание. Его жена и сын сейчас на Эйфелевой башне. Они сами доберутся
ко мне домой.
Был ли звонок случаен или организован? Одиль взяла Луи под руку, с
другой стороны подхватила под руку брата и повела обоих в метро. Луи с
трудом подавлял смех, которым порой мы маскируем смущение: Только
освободился, а мне уже подсовывают новую родню. Раймон Милобер, сбегая по
лестнице, уже расспрашивал:
- Вы художник, насколько я знаю?