"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

- Для начала и это неплохо.
- Ну что ж! Только...
Честное слово, походке, что этот проходимец способен испытывать
угрызения совести. Неужто на навозе растут и цветы, неужто в душе этого
пройдохи сохранился уголок...
- Но... порядочная девушка... рискует...
- Эта уже не рискует.
- А-а! - смущенно протягивает Серж; он выглядит при этом очень
комично.
От удивления Серж покачивает плечами, искоса поглядывая на меня с
неожиданной симпатией.
- Странно! Я полагал, что ты бываешь главным образом у молодых
монашек.
- Пришла же я к тебе.
На, получай, любезный! Я жду отпора. Но медведь ограничивается
кратким рыком. Благоразумие возвращается ко мне. Я испытываю новый прилив
вдохновения.
- Еще одно пожелание. Мне неловко, но я прошу за себя. Я подала
заявление, чтобы у нас дома поставили телефон. Нет ли у тебя...
Какая же я дуреха! Слово "блат" не желает сойти с моих уст.
- ...способа сократить сроки?
Настала очередь Нуйи изображать носом "да". Но эта небрежная мина
очень скоро слетает с его лица. Против собственной воли я отрываю взгляд
от потолка и буквально обрушиваюсь на него:
- И не знаешь ли ты способа стать настоящим человеком? Способа
превратить Нуйи-ничтожество в Нуйи-личность?
- Что? - изрекает ошеломленный Серж.
Это вырвалось у меня само собой. Отступать ни в коем случае нельзя.
Надо договаривать все до конца.
- Я скажу тебе, к чему ты пришел, Серж. Ты испоганился. Ладно, будем
вежливы - ведь у жаргона тоже есть свои эвфемизмы: во время и после войны
ты спекулировал барахлом на черном рынке. Чем именно - маслом, шерстью или
покрышками, - дела не меняет. Не пойман - не вор. Но у кого вот уже два
года, как подрезаны крылья? Кто уже не знает, чем бы ему заняться?
Когда у хищников шевелятся уши - это плохой признак. Уши Нуйи
дергаются вовсю. Тем не менее он благоразумно скрестил руки на своем
бюваре. Он смотрит на чернильницу так пристально, словно хотел бы выпить
ее до дна.
- В тот день я слышала, как они злословили у тебя за спиной: "Серж
никогда не занимался серьезными делами. Он выкурил свою сигару. А теперь
собирает окурки".
- Ах, гады! Они так говорили?
Сильный удар кулаком по бювару из красного сафьяна. Лицо Нуйи
морщится. Он не учуял хитрости, хотя она и была шита белыми нитками. Он в
бешенстве. Но не кривит душой:
- Я не понимаю, какое тебе до этого дело. Ладно, они у меня еще
допрыгаются. Но хуже всего то, что это правда. Я отложил какие-то деньжата
про черный день, но, чтобы жить на проценты, этого мало. К тому же
девальвация каждые шесть месяцев съедает добрую половину моих средств.
Приходилось пускать их в оборот. Вот в чем вся загвоздка. Никакого опыта