"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

складках одежды! Цвет ее лица - доказательство ее чистоты.
Но какая сорока! Ей неведомо правило: "Будь красивой и молчи". Ничто
не удивляет меня так, как шапочные знакомые, которые могут не видеться с
вами месяцы, а то и годы, но при встрече посвящают вас во все свои
секреты. У Катрин их запасы были неисчерпаемы.
- Сначала я встречалась с Гастоном. Но папе больше нравился Даниэль,
сын писчебумажного торговца. А теперь...
Слава богу, у меня хорошие уши, я полагаюсь на них больше, чем на
язык. Я знаю, что тот, кто умеет хорошо слушать, создает впечатление,
будто открывает собственную душу, и очень часто прибегаю к такой уловке.
За час мы обсудили ее романы, планы, духи, платья, подруг. Она призналась,
что занимается всем понемножку, то есть ничем, - это было мне известно.
Смотрит, как другие играют в теннис на кортах Ролан-Гаррос. Раз в месяц
сидит с младенцем, когда приятельница уходит в театр и оставляет на нее
ребенка. Занимается рисованием в стиле (по ее понятиям) Пикассо; поэзией в
стиле (то же самое) Фомбера; другими вещами во вкусе очередного
возлюбленного... По правде говоря, она хотела бы... Ей сказали, что ее
внешность подходит для... Словом, она никак не решалась признаться в своей
мечте - мечте всякой юной мещаночки, которая каждую неделю читает журнал
"Синемонд" и каждые десять минут вытаскивает из сумочки зеркальце,
проверяя, не утратила ли она фотогеничность и не лишает ли ее выскочивший
на носу прыщ питаемой ею надежды на случайную встречу с ищущим новую
кинозвезду режиссером, который отвезет ее прямехонько в Жуэнвиль... "В
Жуэнвиле находятся крупнейшие киностудии Франции."
Я кипела. Дуреха! Лицо у нее и вправду фотогеничное. В ней было даже
что-то большее. Как жаль, что все это будет растрачено попусту! Я опять
почувствовала симпатию к Кати, и у меня возникло странное желание: "Хорошо
бы насадить на ее шею мою голову. Или, поскольку я не так красива и мне
потребовалось бы ее лицо, лучше было бы начинить ее голову моими мозгами".
Катрин продолжала щебетать, перебирая тысячи щекотливых тем, почерпнутых в
книжках, сплетнях и мечтах, - весь тот сентиментальный перегной, на
котором пышно расцветают тепличные цветы. Ее губы стали блестящими,
глубокое дыхание вздымало грудь под блузкой из органди. Наконец она
отставила недопитый стакан со следами губной помады, кинулась мне на шею и
убежала, зажав горстку марок в кулачке с накрашенными коготками. Я пришла
к завтраку на полчаса позднее, чем это положено по святейшему расписанию.
- Я только что видела тебя из окна с Катрин Рюма. Чтобы ее ноги здесь
не было! Она потаскушка, - твердо заявила моя тетя.
Я протестующе подняла обе руки.
- Не надо преувеличивать. Она... дама червей по призванию.
- Один - калека, вторая - шлюха! - не унималась Матильда. - При твоей
мании дразнить род людской ты в конце концов приведешь к нам в дом черт
знает кого. Почему бы и не нищего бродягу? Почему бы не папашу Роко?
Папаша Роко... А в самом деле, почему бы и не его? Иногда мы далеко
уходим на охоту за дичью, которая прячется в норе совсем рядышком с нами.
Прекрасная кандидатура для занесения в мой список! Но как подступиться к
отвратительному старикашке, сморщенному двадцатью бесконечными годами
отставки, напичканному макаронами, злословием и сожалениями?.. Папаша
Роко... Все-таки надо его записать. Я опускаю прядь еще ниже на лоб.