"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

ничтожества; пусть себе ни черта не делают. Что за болезнь - ввязываться в
дела, которые тебя не касаются!" Я всхлипывала, все теснее прижимаясь
носом к стеклу. Эта болезнь - мое здоровье. Я всхлипывала и с завистью
смотрела, как в доме напротив...
Напротив, через дорогу, этажом ниже дочери фининспектора Рюма, одетые
в шорты, занимались перед открытыми окнами гимнастикой. Безликий, мягкий и
все-таки непререкаемый голос Робера - одна сорокатысячная доля голоса
Робера Рейно - сгибал их и выпрямлял, бросая в эфир указания:
- Раз - подняться на носки. Два - присесть, опуститься на пятки. Три
- выпрямиться.
Счастливицы! Их легкие движения вызывали у меня раздражение и
зависть. Их маленькие зады в белых штанишках поднимались с плавностью
лифта. А Рейно, другой счастливец, продолжал командовать. Вот идеал, к
которому должны стремиться те, кто мечтает о голосе, убеждающем без
навязчивости и воздействующем на волю так легко и спокойно, что никто и не
замечает приказа. Намотай это себе на ус, Констанция. Радио гнусавит:
- Поднять согнутые локти на уровень плеч... Теперь круговые движения
локтями. Классическое упражнение. Бывало, учитель физкультуры всегда
кричал нам: "Реже! Что вы зачастили, как утята крыльями!" В окнах напротив
руки со здоровыми суставами двигались в правильном темпе. Но меня
раздражала уже сама их дисциплинированность. "Ну, куколки, довольны вы
своими бицепсами, трицепсами и плечевыми суставами? Но я-то знаю, что вы
собой представляете. Маленькие бездельницы, сидящие на шее у папы с мамой.
К тому же поговаривают, что вы порядочные вертихвостки. Спортсменки - и
только. Какое прекрасное занятие - спорт, он позволяет размяться тем, кто
засиделся. Двигаешься вместо того, чтобы действовать... Да, конечно, зелен
виноград. И все же, когда я не была паралитиком, когда я, переплывая
бассейн, обгоняла вас на метр, у меня была при этом еще и голова на
плечах... Да! У меня были еще и другие стремления!"
- Всего хорошего. До завтра!
Робер Рейно умолк. Катрин Рюма, старшая из сестер, подскочила к окну
- у нее крепкие ляжки и грудь весело подпрыгивает под тонкой майкой.
Катрин - моя знакомая по водному клубу.
Я успела открыть окно, прежде чем она закрыла свое.
- Кати!
Девушка подняла на меня свои глаза, яркие, как цветок шафрана.
- А-а, это вы. Станс.
Спасибо. Я люблю это уже забытое ласкательное имя, которое
ассоциируется у меня не с поэтическими стансами, а с солидным stare
"Стоять (лат.)" латинских переводов той поры, когда я твердо стояли на
обеих ногах. Это было - увы! - это было десять лет назад! Я перегнулась
через подоконник.
- Ну и ну, душечка, стоит ли жить по соседству, если видишься так
редко?
Катрин подняла круглое плечо и безразличным голосом пробормотала:
- В самом деле.
Ей было на это наплевать. Она держалась очень мило, но ей было
наплевать. Не знаю, с чего она мне вдруг понадобилась. Первый предлог
завлечь ее - как полагается, самый примитивный - показался мне отличным:
- Вы по-прежнему собираете марки?.. Кажется, у меня валяется