"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автораничтожества; пусть себе ни черта не делают. Что за болезнь - ввязываться в
дела, которые тебя не касаются!" Я всхлипывала, все теснее прижимаясь носом к стеклу. Эта болезнь - мое здоровье. Я всхлипывала и с завистью смотрела, как в доме напротив... Напротив, через дорогу, этажом ниже дочери фининспектора Рюма, одетые в шорты, занимались перед открытыми окнами гимнастикой. Безликий, мягкий и все-таки непререкаемый голос Робера - одна сорокатысячная доля голоса Робера Рейно - сгибал их и выпрямлял, бросая в эфир указания: - Раз - подняться на носки. Два - присесть, опуститься на пятки. Три - выпрямиться. Счастливицы! Их легкие движения вызывали у меня раздражение и зависть. Их маленькие зады в белых штанишках поднимались с плавностью лифта. А Рейно, другой счастливец, продолжал командовать. Вот идеал, к которому должны стремиться те, кто мечтает о голосе, убеждающем без навязчивости и воздействующем на волю так легко и спокойно, что никто и не замечает приказа. Намотай это себе на ус, Констанция. Радио гнусавит: - Поднять согнутые локти на уровень плеч... Теперь круговые движения локтями. Классическое упражнение. Бывало, учитель физкультуры всегда кричал нам: "Реже! Что вы зачастили, как утята крыльями!" В окнах напротив руки со здоровыми суставами двигались в правильном темпе. Но меня раздражала уже сама их дисциплинированность. "Ну, куколки, довольны вы своими бицепсами, трицепсами и плечевыми суставами? Но я-то знаю, что вы собой представляете. Маленькие бездельницы, сидящие на шее у папы с мамой. К тому же поговаривают, что вы порядочные вертихвостки. Спортсменки - и только. Какое прекрасное занятие - спорт, он позволяет размяться тем, кто виноград. И все же, когда я не была паралитиком, когда я, переплывая бассейн, обгоняла вас на метр, у меня была при этом еще и голова на плечах... Да! У меня были еще и другие стремления!" - Всего хорошего. До завтра! Робер Рейно умолк. Катрин Рюма, старшая из сестер, подскочила к окну - у нее крепкие ляжки и грудь весело подпрыгивает под тонкой майкой. Катрин - моя знакомая по водному клубу. Я успела открыть окно, прежде чем она закрыла свое. - Кати! Девушка подняла на меня свои глаза, яркие, как цветок шафрана. - А-а, это вы. Станс. Спасибо. Я люблю это уже забытое ласкательное имя, которое ассоциируется у меня не с поэтическими стансами, а с солидным stare "Стоять (лат.)" латинских переводов той поры, когда я твердо стояли на обеих ногах. Это было - увы! - это было десять лет назад! Я перегнулась через подоконник. - Ну и ну, душечка, стоит ли жить по соседству, если видишься так редко? Катрин подняла круглое плечо и безразличным голосом пробормотала: - В самом деле. Ей было на это наплевать. Она держалась очень мило, но ей было наплевать. Не знаю, с чего она мне вдруг понадобилась. Первый предлог завлечь ее - как полагается, самый примитивный - показался мне отличным: - Вы по-прежнему собираете марки?.. Кажется, у меня валяется |
|
|