"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора Женщины нас не интересуют. Направимся к группе Беллорже - Ренего,
хотя в принципе я оставила ее на закуску. Короче говоря, перейдем от тех, кто печется о материальных благах и оспаривает их у других, к тем, кто печется о других и оспаривает их у материальных благ. Не побоимся прервать беседу, наверное, очень серьезную. - Поскольку мне приходится ездить на метро шесть-семь раз на дню... Оказывается, эти господа говорят вовсе не о значительных вещах. Кажется, они обеспокоены повышением тарифа на городском транспорте. Особенно пастор... Ну, конечно! В этом нет ничего удивительного. Всем известно, что люди, для которых альтруизм - профессия, остерегаются праздных разговоров на возвышенные темы и предпочитают беседовать между собой о тех неприятных мелочах повседневной жизни, с которыми они сталкиваются на каждом шагу. Я кладу руку на плечо Луи Ренего - в моей памяти он остался худощавым, скрытным мальчиком, который ни с кем не играл. - Твоего отца я видела неделю назад. А вот с тобой не виделась по меньшей мере сто лет. - Я практикую в Бордо. Сюда попал совершенно случайно, - отвечает Ренего, не ставший ни полнее, ни разговорчивее. На очереди Беллорже. Он одет не в традиционный черный сюртук с белым стоячим воротничком, а в серый костюм хорошего покроя - слишком хорошего, - оживленный галстуком гранатового цвета. - Спасибо, что пришли. Я боялась, что вы не сможете освободиться. - Признаюсь, мне пришлось выставить одну святошу. Тон не имеет особого значения. Как и еле заметная улыбка на лице с заученным выражением. Без золотых очков, придающих Паскалю Беллорже серьезность, чопорность тем больше, чем важнее его хозяин. Неприязненность, пути которой неисповедимы, подсказывает мне такой вопрос: - Если я не ошибаюсь, ваш отец тоже был пастором? Скажите! Маска Паскаля оказалась всего лишь слоем воска, а упоминание об отце для него как источник тепла. Воск плавится. Рот кривится. В желтых зрачках под стеклами очков на мгновение мелькает огонек. - Да. Именно поэтому я тоже стал пастором, - признается он с озадачивающей легкостью. - Отец всегда этого желал. Однако поначалу я готовился в Сен-Сир "Сен-Сир - военная академия". Непростительная слабохарактерность, испортившая всю его жизнь! К счастью, Паскаль добавляет: - Он так и не испытал радости увидеть меня на факультете теологии. Поступить туда я решился лишь через два года после того, как он умер. Это уже лучше. Разумеется, с моей точки зрения. Разве преданность не является пробным камнем? Однако мне придется довольствоваться лишь этим кратким мигом удовлетворения. В дальнейшем мы все трое будем произносить только общие фразы. Мы друг друга настораживаем. Я этого и ждала. Со мной всегда так. Должно быть, от меня попахивает ханжеством. Стоит даже самому непосредственному человеку учуять мой дух, как он тут же перестает быть искренним и впадает в наставительный тон. Ненавидя пустопорожние разговоры, я словно притягиваю их и вынуждена их терпеть, как дикая природа притягивает и вынуждена терпеть роскошные отели. Я зеваю, досадуя на этот молчаливый сговор. Маленькая голова Паскаля мягко и сдержанно покачивается. Рот изрекает закругленные фразы. Ты, |
|
|