"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

Но вот появился шатающийся на тонких ножках ребенок, которого мадемуазель
Кальен поддерживала за плечи. Его коленки были прижаты друг к другу, а
изогнутые дугой ноги раздвинулись так, что повернутые внутрь ступни
касались пола лишь краем подошвы. Он не мог поднять голову и упирался
подбородком в грудь, а поэтому глядел исподлобья и выставлял напоказ очень
прямой и очень белый пробор, разделяющий его белесые волосы. В остальном
он - чистенький, румяный, в сером полотняном переднике с красной каемкой -
ничем не отличался от других детей и в кроватке, вероятно, не привлекал
особого внимания. Несомненно, привыкший переходить от врача к врачу,
мальчонка не проявлял никакого беспокойства и держал перед собой, как
дротик, леденец на палочке, еще не вынутый из целлофановой обертки. Пока я
рассматривала его, мадемуазель Кальен вернулась к своему письменному столу
и усадила мальчика к себе на колени.
- Вкратце положение дел таково. Вы, мадам, одна с ребенком...
"Да", - признала "шляпа колоколом", в то время как мадам Дюга кивала
головой в знак одобрения такой деликатной формулировки. "Одна с ребенком"
на языке благотворительности означает "мать-одиночка".
- Вы живете здесь и работаете судомойкой в столовой тринадцатого
округа, куда можете брать ребенка с собой. Но эта столовая через две
недели закрывается. Мадам Дюга нашла вам аналогичное место в Кретей, где
вы должны приступить к работе двадцатого ноября. К несчастью, Клоду
находиться там не разрешают. У вас нет ни родных, ни соседей, которые
могли бы заботиться о нем в течение рабочего дня. У вас нет средств, чтобы
нанять сиделку, и вы не хотите помещать его в приют...
"Нет", - головой и рукой подтвердила мать, все время сохраняя
молчание. Эстафету приняла мадам Дюга:
- Короче говоря, вы попросили нас пристроить его в какое-либо
благотворительное учреждение района на шесть дней в неделю, с шести утра
до девяти вечера. Я сразу же ответила вам, что это будет нелегко. Ведь
благотворительное учреждение может принять его только на полное попечение.
А найти такого человека, который...
Мадам Дюга предоставила этой гипотезе повиснуть в воздухе. Несмотря
на все тактические ухищрения, проблема была ясна, вызов требовал
немедленного ответа. Нескладная, неспособная составить фразу, стоящую
того, чтобы быть брошенной в эти прения, в которых решалась ее судьба,
Берта Аланек только тупо смотрела на каждого говорящего. Ребенок облизывал
свой леденец. Я сидела, насупившись, на краешке стола и не шевелилась. В
силу своей порядочности и отчасти по расчету (воззвать к духу Противоречия
всегда невредно), мадемуазель Кальен выступила в защиту противоположной
точки зрения:
- О частном лице нечего и думать. Людей, желающих усыновить больного
ребенка, сейчас немного, а делающие это компенсируют себя, по крайней
мере, тем, что получают взамен безраздельную привязанность. Ну, а в этом
случае? Заботиться о мальчике, взвалить на себя все неприятности,
связанные с его состоянием... чтобы каждый день возвращать его матери? Это
значило бы требовать слишком многого. Тем более что при болезни Литтла
прогнозы всегда довольно туманны...
- Ну, это уже детали.
Наступила пауза, заполненная поощрительными улыбками, и я залилась
краской. Как нещадно я себя распекала! Опять твои штучки, балда ты этакая!