"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

самой скользить по паркету коридора, на котором мои палки с резиновыми
наконечниками оставляли мокрые кружки.
Я открыла дверь без стука и бросила в комнату краткое "привет" - одно
на всех присутствующих. Мадемуазель Кальен, как всегда в шляпке, сидела за
своим письменным столом, погруженная в размышление, и ковыряла в ухе
указательным пальцем. За спиной у нее стояла ее сослуживица,
уполномоченная по району Кретей - мадам Дюга, маленькая женщина с рыжими
волосами, которые горели пожаром на ее плечах.
- Как удачно! Вот и она сама.
По-видимому, разговор шел обо мне. Какой? Я предусмотрительно явилась
без своих подпорок, оставив их за дверью. Держа в одной руке пакет
(выполненная работа), второй я оперлась на перегородку и скользнула к
письменному столу. Мадам Дюга, полагая, что совершает доброе дело, хотела
было пододвинуть мне стул. Но мадемуазель Кальен, более деликатная - или
лучше осведомленная, - удержала ее руку. И в самом деле, внимание такого
рода мне удовольствия не доставляет.
- Сегодня народу не слишком много, - заметила я.
- Да, - согласилась мадемуазель Кальен. - Но одна неразрешимая
проблема отнимает больше времени, чем двадцать обычных дел. Здравствуйте,
Констанция. О-о! Какая у вас горячая рука!
- Вот ваши карточки. Я привела их в порядок. Это оказалось делом
немудреным.
- Быть может, сегодня у меня найдется для вас что-нибудь поинтереснее.
Она повторяла мне это уже и прежде - раз двадцать. Но сейчас обе
женщины странно переглянулись. Их молчание было многозначительным. Я
успела наклониться и посмотреть на папку, которую мадемуазель Кальен
нервно перелистывала, - на плотной розовой обложке стояло только
выведенное красным карандашом имя - Аланек Клод. Розовая обложка -
ребенок. Красный карандаш - больной.
- В конце концов. Мари, ну что мы можем поделать? - пробормотала
мадам Дюга, вертя вокруг пальца обручальное кольцо.
- Ничего.
Создавалось впечатление, что и вопрос и ответ были подготовлены
заранее. Мари Кальен отодвинула папку. Я боком присела на краешек
письменного стола и постучала пальцем по обложке.
- Можно узнать, о чем речь?
- О пятилетнем ребенке, страдающем болезнью Литтла.
Литтл... Это мне ничего не говорило. Мадемуазель Кальен встала из-за
стола.
- В самом деле, Женевьева, мы не можем так долго держать в приемной
мальчика и ею мать. Придется сказать им, как обстоит дело, и отослать
домой.
Спектакль разыгрывался без запинки. Секунды три спустя из-за кулис
вышли главные актеры. Первой появилась мать. В шляпе колоколом, из-под
которой выбивался наружу редкий пар волос, ее голова, круглая, как у всех
бретонок, напоминала суповую миску. На ней был уродливый зеленоватый
жакет, надетый поверх блузки из черного сатина в мелких сиреневых
цветочках, который так обожают деревенские женщины. По настойчивости ее
взгляда и улыбки я сразу поняла, чего она от меня ждет. Мои брови
протестующе сдвинулись - не люблю, когда мне навязывают готовое решение.