"Эрве Базен. Встань и иди" - читать интересную книгу автора

жетон, и я вызываю Центр 85-05. Трубку снимают после первого же гудка.
- Алло! Мосье Жан Арак?
Бульканье. Шипенье. Прорезывается сдавленный голос, бросает: "А-ле!
А-ле!", просит повторить имя, наконец, расслышав, сразу становится
серьезным, смущенным.
- Лейтенанта Арака? Бывшего квартиранта?.. Как! Разве вы не знаете?
Ведь об этом писали в газетах, мадам. Полгода назад лейтенант Арак уехал в
Индокитай и почти сразу же был убит, когда транспортная колонна
подверглась нападению между Сайгоном и Дала.
Встанем. Это самое меньшее, что мы можем сделать. Аккуратно вешаю
трубку и мгновение не шевелюсь. Вот кто сказал все. Он уже ничего не
добавит. Однако надо еще раз позвонить по номеру Сюффрен 16-30.
Нас очень удачно соединили. Никакого треска на линии. Опять женский
голос, на этот раз кокетливый, поющий "алло", как "аллилуйя".
- Попросите к телефону мосье Гонзага Луэ.
- Кто его спрашивает?.. По какому вопросу?..
- Мое имя вам ничего не скажет, мадам. Я сестра бывшего соученика
господина Луэ. Я только хочу напомнить ему об обещании, которое он дал
десять лет назад и которое сейчас пришло время выполнить.
Кто угодно, даже глухой, услышал бы реплику в сторону, произнесенную
у самой трубки: "Какая-то кретинка". Сопрано передает трубку басу, очень
глубокому, настолько глубокому, что он воображает себя важным. Этому типу,
которого телефонный справочник представляет как "аудитора государственного
совета", не стоит говорить ни о значении, ни тем более о романтике
юношеских обещаний. Подобные категории не зиждутся на праве. Скажем лучше
о пользе живых контактов... Напрасный труд! Не успела я связать и трех
слов, как аудитор государственного совета очень невежливо меня прерывает:
- Кто клялся? В чем клялся? Послушайте, мадам, мне уже не семнадцать
лет, а двадцать семь. Я серьезный человек и занимаюсь серьезными делами.
Извините, но у меня нет времени на пустяки.
Клак! В трубке вновь возникает из пустоты мушиное жужжанье. С
раздражением бросаю в щелку свой третий жетон, позволяющий мне на краткий
миг овладеть вниманием абонента. Рокетт 98-55: Паскаль Беллорже, пастор.
На этот раз можно надеяться на успех.
Опять женский голос. Решительно, женщина - фильтр всякой интимности.
Да нет, это голос священника, жесткий фальцет, и произносимые им слова без
всякой необходимости сразу звучат как проповедь с амвона. Да, да, Паскаль
Беллорже помнит об этом... этом проекте. Проекте премилом, но несколько
наивном, который к тому же, само собой разумеется, ни на кого не налагает
обязательств. Да, конечно, он пойдет на эту встречу, чтобы повидаться со
своими однокашниками... то есть, может быть, пойдет, поскольку в
воскресенье у него своя служба - не так ли? - своя проповедь, свои
слушатели. Когда, желая растрогать его и уговорить, я решаюсь сообщить ему
о смерти Марселя, он импровизирует подходящие к случаю высокопарные
утешения и кончает заверением, что сделает все возможное. И я вешаю трубку
со вздохом неудачливого рыболова, которому под конец дня все же попадается
на удочку... плотвичка весом в сто граммов.

***