"Эрве Базен. И огонь пожирает огонь" - читать интересную книгу автора

- Вы спуститесь? - спрашивает Мария.
- Вы подниметесь? - спрашивает Мануэль.

* * *

Всю ночь люк остается распахнутым, и сделано это вовсе не на случай
тревоги - о нем просто забыли.
Мануэль спустился к Марии, взял ее на руки, отнес в комнату для гостей.
Если у него чуть и подгибались ноги, то не от тяжести, а от волнения, от
воспоминаний о "Марте" из благотворительного общества. Наивность иной раз
проявляется совсем неожиданно, а по простоте и открытости Мануэлю было до
Марии далеко. Она никогда не принадлежала к тем девушкам, которые уступают
постепенно - долго ходят с мальчиками, взявшись за руки, потом позволяют
расстегнуть пуговицы на кофточке и в конце концов сдаются. Но недружелюбие
судьбы подстегивает решимость. Возле кровати Мария выпрямляется и чуть
приподнимает плечи, круглящиеся под узкими бретельками, что держат широкий
батистовый колокол, внутри которого спрятано ее тело.
- Брат Лоренцо не явился на свидание... - шепчет она. - Ничего не
поделаешь: обойдемся без него. Я дарю вам то, в чем не могу больше себе
отказывать.
Хотя в ее тоне нет ни капли торжественности, сравнение с веронскими
влюбленными, к которому она прибегает уже во второй раз, и обручальное
кольцо сестры, по-прежнему надетое на палец, говорят о том, что для нее это
сакраментальная ночь. Она быстро сдергивает через голову длинную рубашку, и
та падает на пол, а вслед за ней падает пижама Мануэля, тесемку которой
Мария развязывает сама. Обнаженная девушка стоит и смотрит на обнаженного
мужчину.
И оба улыбаются, открывая друг друга: он - обнаружив, что она так
чудесно, так женственно сложена, она - видя перед собой этого мускулистого,
волосатого зверя. Наивность берет в них верх, они перестают смущаться: он -
своей боевой оснащенности, она - того, что сдает оборону и готова крикнуть
осаждающим: "Двери города открыты!" И тем не менее обоим не хватает слов, не
хватает раскованности движений, и Мария первой опускается на постель. Вот
они уже лежат рядом. Вот поворачиваются друг к другу. И Адам и Ева, в
который уже раз, свершают то, что им предопределено. Первое "ты" рождается
на устах Марии:
- Ты делаешь мне больно.
Она больше не повторит этого. Люди неверно судят о природе огня,
который хранят весталки: он горит в них самих. Благодать нисходит на Марию,
почти мгновенно; она из стороны в сторону вертит головой на подушке, до
конца используя тот редкий дар, которым с первого же раза природа одарила ее
в любви; наслаждение властно заполняет все ее существо, и в этом хорале для
двух голосов голос Марии звучит на диво полнозвучно.
- Довольно! - наконец говорит она.
В жизни каждой женщины бывает час, когда она предстает в виде maja
desnuda {Махи обнаженной (исп.).} и редко выглядит идеальной, и Мануэль,
очнувшись, еще раз оглядывает это крепко сбитое, покрытое веснушками, но
поразительно юное тело, не отмеченное ни складками, ни жиром, ни
воспоминаниями. Потом взгляд Мануэля добирается до лица, где блестят два
зеленых глаза и влажные губы, чуть приоткрытые над полоской белоснежных