"Эрве Базен. Зеленый храм" - читать интересную книгу автора

осторожно шагая по "козьей коже", словно по клумбе. В середине болотца, где
глубина превышает метр, он останавливается, чтобы перевести дух, так
спокойно, как если бы под ним был лед и если бы он обладал, в противовес
Моисею, властью превращать воду в камень. Леонар от удивления широко раскрыл
рот. Я отметил, что ноги пришелец плотно сомкнул, и стал прямой, как буква
i, и очень заботится о том, чтобы не подвергать опасности узкую полоску
своей "базы". Я отметил также, что глаз мой восстает против этого, ищет
правдоподобия: раз человек стоит там так прямо, раз кругом зелень, то болото
уже не болото, а лужайка. Клер, восхищенная, завороженная, введенная в
заблуждение, в то же время шепчет мне на ухо:
- Все-таки это надо уметь!
Конечно. Но вот в чем загвоздка. Тот ли он, кем кажется, этот тип,
возможно, ворующий линей и угрей (у них, должно быть, препротивный вкус
из-за тины), или же он случайно сюда забрел? Эти рыболовы-соперники думают
лишь о том, чтобы набить битком свои ящики, не музицируют, когда надо тащить
сеть, ведут себя как первобытные люди только лишь для того, чтобы отстоять
свое исключительно им принадлежащее место рыбной ловли. Наш рыбак
разыгрывает какую-то пьесу. Да, но какую? Это предстоит выяснить. Я бы
поклялся, что он сделал паузу не просто, чтобы передохнуть, но чтобы
насладиться своей удачей и мистифицировать обитателей болот.
Однако вторая часть спектакля будет для него трудней. Он продолжает
продвигаться вперед, но идет как в замедленной съемке. Вот он покачнулся и,
чтобы удержать равновесие, поднимает руки, разводит их в стороны. Быстро
подносит руку к шее собаки, чтобы удержать ее на месте, делает еще три шага;
вот он опять покачнулся, именно в ту минуту, когда пес (он, должно быть,
почуял нас, - ветер поменял направление), когда пес коротко, пронзительно
тявкнул. Достаточно пяти прыжков, чтоб очутиться наконец на берегу, но ему
это стоит труда, он перекувыркивается и быстро встает, чтобы улепетнуть,
исчезнуть в лесу.
- Выплыл-таки! - говорит Клер, которой хочется показать мне, что она-то
не введена им в заблуждение.
Конечно, выплыл: ряд кругляков, вероятно, позаимствованных где-то на
порубке, установлены в тине так, чтобы их только покрыла "козья кожа". Мы
знаем наверняка, что он "выплыл", и нам нет нужды удостовериваться в этом с
помощью палки, которую нужно поставить на отпечаток обуви, самый близкий к
берегу, туда, где ряска - кое-где она вывернулась и выставляет напоказ свою
розовую изнанку - не лежит сплошным полотном. Уже поздно. Щуки вышли на
охоту, маленькие плотвички, словно брызги воды, разлетаются, блеснув в
воздухе чешуей, в разные стороны и возвращаются в воду. Солнце повисло на
макушке тополя. Уходим. Нам еще нужно отвести домой к ужину Леонара. Нужно
бы зайти к булочнику перед закрытием лавки, но мы не успеем - вечно
забываем, что дорога туда короче, чем обратно. Клер поднимается первая,
потом Леонар, потом я. Из-за долгого сидения у нас немного затекли мышцы.
Делаем около тридцати шагов и слышим сухое шуршание.
- Что это? - спрашивает Леонар.
Нет, решительно нам сегодня везет. Мы видим вспорхнувшую птицу
(ходока), маленького голенастика, - он попадается редко, - который живет в
тростнике, и - не удивляйтесь! - предпочитает ходить, вместо того чтобы
пользоваться крыльями.